Читать «Шайтанкуль - чёртово озеро» онлайн - страница 26

Именно поэтому ближе к весне Погарцев изменил своё решение. Несколькими фразами, смешивая казахские и русские слова, а больше — посредством перевода одного из сыновей, Курумбай объяснил, какие здесь глухие места, что глуше они могут быть только в пустыне и на страшном озере Шайтанкуль, что только он с сыновьями пригоняют сюда отару зимой, и даже они больше не придут сюда, так как наступающие с пустыни пески съели траву. А раз сюда, в степь, идёт пустыня, то Погарцев подумал: зачем ему куда-то идти, искать безжизненные пески, когда всего этого и здесь в достатке, тем более, что он оказался на этой зимовке (не назовёшь иначе) провидением божьим?

Как только снега по склонам балок сошли в речушку, пересыхающую летом, как только проклюнулась молодая трава ковыля, чабаны ушли с отарой на север, на своё джайляу. Звали и Погарцева, но тот отказался. Уж такой народ — кочевые казахи, что ничему не удивляются. Они оставили ему старую юрту, кое-что из утвари, мешочек пшеницы, пару овец. И всё было бы хорошо, осел бы Андрей на зимовке, если бы не пересохла к концу мая речушка.

В поисках воды Андрей набрёл на небольшое степное озерцо в десяти верстах севернее зимовки. Перебраться на новое место в тот же день не было возможности: прежде всего Андрей решил посеять пшеницу. Три дня ворочал лопатой жёсткую, веками слежавшуюся, трамбованную копытами лошадей, овец и диких антилоп землю, да ещё день разбивал, разминал руками глинистые комья.

А земля была хороша — плодородный суглинок. И пахла почему-то свежеиспечённый суглинок. И пахла почему-то свежеиспечённым хлебом. Откуда у неё такой запах, если за миллионы лет она никогда не принимала в своё лоно зерно, не рождала колос? А может, в тоске смертельной, в жажде материнской ждала она этого дня и человека, который придёт и оплодотворит её долгожданным семенем-зерном, и, чтобы он не сомневался в успехе дела, тысячи веков хранила самый чудодейственный запах на планете?

Андрей засеял небольшую полоску земли и на пятый день полил посевы, таская воду из озера. Всё это время он спал на открытом воздухе между овцами, которых перегнал поближе к воде, а укрывался вылезшей и выцветшей на солнце кошмой. Но и это не спасало его от холода — в мае ночи здесь были промозглые.

И вот, наконец, он собрался идти за юртой. Как перетащит её через десять вёрст — он не имел представления.

Поднявшись на ноги с восходом, Погарцев привязал овец к колышкам, поближе к воде, заткнул за пояс выщербленный топор и пошёл через сопку к зимовке Курумбая. Вышел в предрассветных сумерках, а добрался до места, когда солнце уже разъярилось и беспощадно жгло молодую степь.

За неделю отсутствия Погарцева на зимовке не произошло никаких изменений. Правду говорил старый чабан Курумбай: кто рискнёт появиться здесь на Богом забытой земле, где летом буйствуют жаркие ветры, несущие с юга, со стороны пустыни, пески?