Читать «Болезнь Л. Н. Толстого в 1901–1902 годах» онлайн - страница 4

Как я и предполагал, Лев Николаевич не поехал в первом классе, и его уговорили, чтобы после всех перенесенных трудностей в пути он поехал хотя бы во втором классе. Но и тут… было очень неудобно, как рассказывала сопровождавшая его И. Вагон был полон, спинки для спанья… уже приподняты, оставалось несколько мест внизу, и Лев Николаевич кое-как примостился на одном из таких мест в ногах у лежавшей на диване дамы, сгорбившись в этой дыре с поднятой над ним спинкой дивана. Об отдыхе, разумеется, не могло быть и речи. ‹…› Было накурено, душно и гадко.

«Но, – рассказывала И., – мы очень терпеливо к этому относились, получив в Орле ‹…› телеграмму и зная, что нам осталось терпеть всего часа полтора».

Когда Лев Николаевич вошел в ожидавший нас вагон, я был поражен происшедшей в нем переменой. ‹…› Он сильно страдал, но, как и всегда, не показывал этого. ‹…›

Наш вагон отцепили в Ясенках, и Лев Николаевич мог провести спокойно остаток ночи ‹…› Рано утром мы перевезли его, больного, в Ясную Поляну, и в тот же вечер я уехал в Москву.

Сказался ли данный случай, или вообще болезнь уже прокрадывалась, но последующие известия о нем из Ясной Поляны были самые тревожные.

1 июля 1901 года я получил в Москве письмо от второй дочери Льва Николаевича, Марьи Львовны Оболенской, которая находилась тем летом в Ясной Поляне. Она писала, что вообще после приезда из Кочетов Лев Николаевич чувствовал себя нехорошо. Хотя он и перемогался, хотя старался не поддаваться ‹…› происходившей уже в нем болезни, все время занимаясь своею статьею «Единственное средство», но ему, очевидно, было дурно.

‹…›

Письмо это очень взволновало меня. Хотя после этого припадка слабости прошло уже два дня и неполучение известий из Ясной Поляны могло указывать на то, что там сравнительно благополучно, я с ночным поездом выехал туда.

На станции Козловка Засека первый вопрос мой к встретившему меня кучеру из Ясной Поляны: не слыхал ли он чего-нибудь про здоровье графа.

– Чтой-то, говорят, граф дюже плох. Гулять не выходют, вчера за дохтуром в Тулу ездили, – отвечал он.

В Ясной Поляне я был поражен унылой обстановкой. Вышедшая в столовую Софья Андреевна показалась очень измученной… она рассказала, что Лев Николаевич очень слаб, совсем почти не спит, жар у него и, очевидно, лихорадка, что бывший вчера доктор ничего определенного не сказал… «Хотя Лев Николаевич не хотел звать доктора, – жаловалась Софья Андреевна, – но нельзя же было, и я выписала из Тулы; теперь нужен покой, уход».