Читать «Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска (сборник)» онлайн - страница 371

Подобное сочетание высокого искусства, редкостного богатства и исторической значимости невозможно было найти ни в одной стране Европы, кроме Италии, и ни в одном городе Италии, кроме Венеции.

Марк-Антуан лишь краем глаза взглянул на все эти сокровища, сверкавшие в мягком свете тонких свечей, которые горели гроздьями в резных подсвечниках на фантастических золотых ветвях, украшенных снизу дорогими камнями. Эта люстра, как и Золотая роза, была подарком римского папы одному из давно умерших Пиццамано; говорили, что изготовил ее Бенвенуто Челлини.

Внимание Марк-Антуана было привлечено в первую очередь не к богатствам зала, а к собравшимся в нем людям.

Они расположились на лоджии. Граф, очень высокий и с возрастом похудевший, был одет несколько старомодно – от туфель с красными каблуками до напудренного парика, – но его орлиный профиль по-прежнему свидетельствовал об энергии и решимости. В графине, женщине еще сравнительно молодой, чувствовалась доброжелательная и благородная натура и такое же неуловимое изящество, как в тонких кружевах ее косынки. Стройность Изотты подчеркивалась обтягивающим домашним платьем из темной ткани, казавшейся при слабом освещении черной.

Именно на нее был устремлен взгляд вошедшего, когда все они поднялись на ноги, пораженные сообщением Доменико. Она стояла на фоне бледно-бирюзового вечернего неба в обрамлении мраморных колонн лоджии, чей цвет стал напоминать со временем слоновую кость и был таким же бледным, как и ее лицо, в котором для Марк-Антуана воплощалось все благородство и красота. Даже губы ее казались бледными, но строгая аскетичность черт оживлялась мягким взглядом темных глаз, расширившихся при виде него.

Он обратил внимание на то, что за три с лишним года, прошедших с момента их последней встречи в Лондоне перед тем, как он отправился во Францию, она стала зрелой женщиной, – все задатки, которые были в ней на девятнадцатом году жизни, теперь полностью раскрылись. Тогда ему казалось, что она не может стать более желанной, и тем не менее она стала; она была женщиной, общество которой дарит наслаждение, женщиной, которой надо поклоняться и служить и которая будет тогда источником вдохновения для мужчины и воплощением чести. А это, в представлении Марк-Антуана, и означало любовь.

Он был так поглощен созерцанием той, которую мысленно видел перед собой в течение всех трех лет испытаний, выпавших на его долю, что почти не обратил внимания на изумление и радость, с какими его приветствовали граф и графиня. И лишь когда граф отечески прижал его к сердцу, Марк-Антуан пришел в себя и кинулся целовать руки графини.

Изотта протянула ему руку. Ее дрожащие губы сложились в улыбку, но взгляд ее был печален. Он взял ее руку, которая оставалась холодной как лед; наступила пауза. Он ждал, что Изотта что-нибудь скажет, но она молчала, и он, наклонившись к ее руке, благоговейно поцеловал ее. Губы его почувствовали, как она дрожит; он услышал наконец ее голос, но если раньше он был мелодичен и весел, то теперь звучал подавленно и напряженно.