Читать «Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска (сборник)» онлайн - страница 356

Но комендант остановил его на пороге:

– Гражданин полномочный представитель! Вы не будете слишком строги по отношению к честному солдату, который всего лишь пытался исполнить свой долг, пребывая в потемках? Если генерал Бонапарт…

Его полоснул суровый взгляд светлых и жестких, как агаты, глаз. Но затем на лице гражданина представителя промелькнула холодная снисходительная улыбка. Он пожал плечами.

– Если я больше ничего не услышу об этом деле, вы не услышите о нем тоже, – ответил он и, кивнув, вышел.

Глава 3

Содержимое курьерской сумки

Настоящее имя господина, который покидал этим вечером Турин, подпрыгивая в экипаже на ухабах, было Марк-Антуан Вильер де Мельвиль.

Когда он говорил по-французски, то и его внешность, и манеры были такими же истинно французскими, как и имя; когда же он переходил на английский, то становился истинным англичанином, в полном соответствии с англизированной частью своего имени. При этом он владел не только языками этих двух стран, но и обширными поместьями и в Англии, и во Франции.

Английское поместье Эйвонфорд досталось ему от бабки, леди Констанции Вильер, блиставшей при дворе королевы Анны. Она вышла замуж за не менее блестящего Грегуара де Мельвиля, виконта де Со, посещавшего Сент-Джеймсский дворец в качестве французского посланника. Их старший сын Гастон де Мельвиль еще больше разбавил французскую кровь, женившись на англичанке. Наполовину француз и наполовину англичанин, он жил то в отцовском поместье Со, то в доставшемся ему от матери Эйвонфорде, где, собственно, и был рожден Марк-Антуан, чья кровь была чуточку более английской, чем у его отца. Когда обстановка во Франции стала угрожающей, Гастон де Мельвиль окончательно переселился в Англию, что даже и эмиграцией-то нельзя было назвать.

Французское поместье он оставил в руках своего управляющего Камилла Лебеля, молодого юриста, которому виконт дал образование на свои средства. Вполне полагаясь на человека, поднятого им «из грязи в князи», виконт доверил ему управление делами в это бурное время.

Когда умер отец, Марк-Антуан, побуждаемый матерью-англичанкой, для которой долг был превыше всего, не побоялся сложившейся во Франции ситуации и пересек Ла-Манш, чтобы привести в порядок дела с поместьем Со.

Оно, как и все земли эмигрировавших аристократов, было конфисковано в пользу государства, но тут же выкуплено за ничтожную сумму Камиллом Лебелем на деньги, присвоенные им во время управления поместьем. Даже когда Марк-Антуан узнал, что Лебель добился высокого положения в провинции Турень, став президентом Революционного трибунала в Туре, это не вызвало у него подозрений. Он решил, что это камуфляж, с помощью которого верный слуга пытается сохранить хозяйское поместье. И лишь после того, как его арестовали и фактически сам Лебель приговорил его к смерти, Марк-Антуан понял, что к чему.

Однако по сравнению с другими аристократами, оказавшимися в таких же плачевных обстоятельствах, у него было большое преимущество: состояние в Англии. И Марк-Антуан не замедлил это преимущество использовать. Он понимал, что изголодавшихся сторонников нового режима легко подкупить. Он нанял адвоката, но Лебель не дал адвокату выступить и наговорил ему такого, что тот привлек к делу государственного обвинителя. Когда Лебель, сочтя свою миссию выполненной, удалился из Тура в Со, Марк-Антуан, воспользовавшись этим, прибег к помощи того же адвоката и, выписав на его имя чек на несколько тысяч фунтов золотом, который мог быть реализован в Лондоне, добился, чтобы его выпустили на свободу и обеспечили паспортом, позволившим ему беспрепятственно пересечь пролив в обратном направлении, – притом что имя его оставалось в списках казненных.