Читать «Равельштейн» онлайн - страница 122
Сол Беллоу
– Снимайте туфли и ложитесь к нему. Вам нужно выспаться. Обоим.
* * *
Еще одно короткое видение, приведу его для полноты картины.
В нем фигурирует Вела.
Выставлю нас двоих напоказ всему миру. Ее открытая, изящная ладонь направляет внимание публики на мою сутулую спину и неуклюжую позу.
Мы персонажи некой сценки. Стоим вдвоем у блестящей мраморной стены банка – инвестиционного банка. Я знаю, что мы снова в ссоре, и все же, по ее просьбе, я пришел на встречу. Она не одна: с ней молодой и весьма элегантный испанец, лет двадцати пяти или тридцати. Кроме того, с нами сотрудник банка, болтающий по-французски. В великолепную мраморную стену врезаны две монеты. Одна – десятицентовик, вторая – серебряный доллар диаметром десять или двенадцать футов.
Вела представила меня испанцу, но он даже не кивнул, вообще не обратил на меня никакого внимания. Затем она без обиняков призналась мне:
– До сих пор я никогда не занималась гламурным сексом. Теперь я тоже должна принять участие в этой сексуальной революции, как ты ее называешь. Чтобы наконец узнать, чего я была лишена с тобой.
Я ответил:
– Это как огромная кроличья клетка, где крольчихам дают попробовать всех самцов.
Однако первая фаза встречи быстро закончилась. Видимо, за это время Вела хотела наполнить меня чувством вины и впрыснуть в мозг какой-то растворитель или размягчитель.
– Можешь сказать мне, где мы находимся? – спросил я. – И к чему здесь эти монеты? Что они символизируют?
Тут вперед вышел банкир. Он сказал, что с течением лет десятицентовик слева превратится в огромный доллар справа.
– Сколько на это потребуется времени?
– Век или чуть больше.
– Хорошо, допустим. Но для кого это делается?
– Для тебя, – ответила Вела.
– Да что ты? И как же?
– С помощью криоконсервации, – ответила Вела. – Человек разрешает заморозить свое тело, которое затем хранят в течение века. Спустя столетие его размораживают и возвращают к жизни. Помнишь, мы читали в таблоиде про Говарда Хьюза, который приказал заморозить себя и разморозить только тогда, когда врачи изобретут лекарство от его смертельной болезни? Вот это и есть криоконсервация.
– Что ж, я выслушаю твой план. Гадать бессмысленно. Что ты задумала – когда ты хочешь меня заморозить?
– Сейчас. А чуть позже заморозят и меня. Потом мы вместе очнемся в двадцать втором веке.
Серое сияние и блеск полированных мраморных плит были призваны заверить любого в вечности доллара. Кроме того, все это служило фасадом огромной холодильной камеры – или склепа. Что за чушь, подумал я. Мое замороженное тело вместе с телами сотен других вкладчиков окажется за этим мраморным фасадом, а техники-священнослужители будут поколение за поколением контролировать температуру и влажность окружающей среды.
– Представь себе, как преумножится наше состояние, когда мы оба воскреснем, – сказала Вела.
– Чтобы в мире и согласии дожить свой век?
– К тому времени средняя продолжительность жизни человека должна достигнуть двухсот лет, – деловито вставил банкир.
– Это единственный способ спасти наш брак, – добавила Вела.