Читать «Равельштейн» онлайн - страница 119

Даже перед самой выпиской из реанимации я еще думал, что нахожусь в Нью-Гэмпшире и где-то снаружи катается на лыжах моя внучка. Я злился, что родители не ведут ее внутрь повидаться с дедом. Было зимнее утро – так мне чудилось. На самом деле была ночь, но почему-то снег ярко блестел в солнечном свете. Я перелез через перила больничной койки, не чувствуя никаких трубок и иголок, подсоединенных к различным капельницам. Собственные ноги на залитом солнцем полу казались мне чужими. Они не хотели меня держать, я с трудом подчинил их своей воле. А потом упал на спину. Сначала никакой боли я не почувствовал. Меня только бе-сило, что я не могу выбраться из постели и подойти к окну. Пока я беспомощно валялся на полу, прибежал санитар.

– Меня предупреждали, что вы тут набедокурите!

Врачи сказали, что моя красная спина похожа на лесной пожар с высоты птичьего полета. Меня засунули в томограф, со всех сторон толкали и давили – как в битком набитом трамвае. Я кричал, что хочу выйти. Но никто не обращал внимания на мои крики.

Мне кололи большие дозы разжижающих кровь препаратов, и падение было очень опасным. У меня началось внутреннее кровотечение. Медсестры надели на меня смирительную рубашку. Я просил своих взрослых сыновей вызвать мне такси. Дома я заберусь в ванну, и мне станет лучше.

– Пять минут – и я на месте. Мой дом тут неподалеку, за углом.

Часто мне казалось, что я нахожусь под площадью Кенмора в Бостоне. Странность этих иллюзорных окружений в каком-то смысле даже раскрепощала. Иногда мне приходит в голову, что на пороге собственной смерти я стану предаваться беззаботным развлечениям, как и любой нормальный человек – буду получать удовольствие от нелепых галлюцинаций, от вымысла, который родится сам собой, не требуя от меня никакого труда.

Я очутился в огромном подвале. Кирпичные стены давно не крашены и местами белы, как творог. Но творог этот заплесневел. Под потолком висели лампы дневного света, внизу – бесчисленное множество столов, заваленных подержанными вещами, женской одеждой, в основном пожертвованной больнице для перепродажи: белье, чулки, свитера, шарфы, юбки. Место напомнило мне магазин «Филинс бейсмент», где очень скоро начнутся распродажи, и покупатели будут драться ради выгодной покупки. Только здесь никто ни с кем не дрался. Вдалеке работали две молодые женщины, по виду – волонтеры от благотворительной организации. Я сидел в окружении десятков кожаных кресел. Выйти из этого заплесневелого угла не представлялось возможным. За моей спиной вдоль стен тянулись огромные трубы: они выходили из потолка и ныряли под пол.