Читать «Сумерки невежества. Технология лжи, или 75 очерков о современной фальсификации истории Украины» онлайн - страница 138

Но, «оказав услугу», устранив очередной «русизм», заменив его вновь придуманным словом, филологи не успокаивались (свербело у них в руках, голове и еще где-то). Вскоре они начинали сомневаться и в новом слове. Даже если оно (слово) совсем не было похоже на русский аналог, то все равно попадало под подозрение, ибо могло быть создано «с учетом принятых в русском языке правил словообразования». Следовала новая замена, а вслед за ней — новые сомнения. И так до бесконечности.

Вот этот-то языковой зуд, страсть к непрерывным изменениям, и назвали «мовной сверблячкой». Наглядно проследить течение болезни можно, присмотревшись к переменам в грамматической терминологии. Термины, употреблявшиеся еще средневековыми украинскими учеными, «национально сознательных» филологов не устраивали, так как были идентичны терминам, принятым в грамматике русского языка. Стали придумывать новые. «Имя существительное» превратили в «ім’я суще», затем в «сущиник». Но этого показалось мало. Последовали новые замены. Появились «предметник», «йменник», «іменник». Какой из этих терминов лучше обеспечит «самостоятельность украинского языка», «национально сознательные» определить не могли. И потому беспрестанно спорили.

Также из «имени прилагательного» сделали сначала «ім’я приложне», потом «ім’я призначне», «ім’я прикметне». А дальше — «прикметник», «призначник». И не могли выбрать — что же лучше? Аналогичную эволюцию совершили «имя числительное» («ім’я числове», «ймення чисельне», «чисельник», «числівник»), «местоимение» («містоімення», «містойменник», «заіменник», «займенник»), «сказуемое» («сказуєме», «сказуюче», «присудень», «присудок») и другие термины. «Мужской род» стал «мужським», затем «мужеським» и, наконец, «чоловічим». Соответственно «женский» превращался в «женський», «жінський», «жіночий». И т. д. Остановиться филологи не могли и только причитали:

«Куда ведет нас это буйное, но беспорядочное и ненаучное языковое творчество? Не время ли положить конец этой анархии твердой и плановой “языковой политики”?» На выручку пришла советская власть (твердая и плановая политика — это как раз по ее части). Распространение украинского языка являлось частью плана социалистического переустройства бывшей Малороссии. А «мовна сверблячка» уже начинала мешать украинизации. (Вряд ли можно было рассчитывать, что народ воспримет язык, словарный состав которого меняется столь быстрыми темпами.)

Большевики действовали в привычной манере. Особо буйных «филологов со сверблячкой» репрессировали, остальным приказали определиться с выбором слов. Эпидемия сразу пошла на спад.

Вновь болезнь дала о себе знать в 1990-х годах. Особенно после того, как главой правительства стал Виктор Ющенко. В период премьерства Виктора Андреевича специальная комиссия при кабинете министров подготовила проект «реформы украинского правописания». «Реформаторы» предлагали заменить привычные слова «аудиторія», «діалог», «ефір», «кафедра», «марафон», «пауза» и многие другие на «авдиторія», «діялог», «етер», «катедра», «маратон», «павза» и т. п. Чем не угодили вышеуказанные слова «комиссарам» премьера Ющенко, понятно: их написание и произношение похожи на написание и произношение в русском языке. Чтобы уничтожить это сходство, надежнее отгородить «рідну мову» от «московского» влияния, и была затеяна «реформа». Вместо «русифицированных» правописных норм пытались ввести другие — «исконно украинские», бывшие когда-то в ходу в Галиции.