Читать «Подвеска пирата» онлайн - страница 60

— Сразу мы не смогли уйти далеко от Новгорода... — продолжил свой рассказ Пятой.

Его щеки немного порозовели, и он наконец полностью взял себя в руки — все-таки ушкуйников никак нельзя было назвать красными девицами. Вид крови для них был привычен, а смертоубийство не считалось чем-то из ряда вон выходящим. Но даже такие жесткие и крепкие натуры, как у братьев Офонасьевых, едва не сломались от зрелища массовых казней, которые учинили опричники во главе с великим князем московским.

— Нам пришлось схорониться на некоторое время у нашего человека за городом, чтобы переждать погромы. Ты знаешь его, атаман. Это Меркур Потапов, лесной стражник. У него много в лесу потайных мест. Опричники хоть и шарили по окрестностям, как псы, но так ничего и не нашли. А на третий день к нам прибился еще один хороший человек — церковный диакон, брат Меркура. Уж он-то порассказал... — Пятой скрипнул зубами; теперь его глаза уже загорелись гневом. — Когда царь вступил в Новгород, епископ пригласил его к обеду. На это же пиршество было также приглашено большинство настоятелей из различных монастырей. Когда обед кончился и были убраны столы, царь, желая воздать епископу «благодарность», велел стащить с его головы тиару, которую тот носил, сорвал епископское облачение и лишил сана. При этом, смеясь, сказал: «Тебе подобает быть не епископом, а скорее скоморохом. Поэтому я хочу дать тебе в супружество жену». А монахам молвил следующее: «Прошу вас пожаловать ко мне в гости. Но я хочу, чтобы всякий отметил свое участие в устройстве этой свадьбы». И заставил каждого из них выплатить немалые суммы денег — от всех архимандритов по две тысячи золотых, от настоятелей — по тысяче, остальные заплатили по пятьсот и триста червонцев. Потом царь велел привести кобылу и сказал епископу: «Получи жену, влезай на нее и запиши свое имя в списке скоморохов». Когда епископ взобрался на кобылу, царь велел привязать его ноги к скотине и дал ему в руки лиру со струнами. «Упражняйся в этом искусстве, — сказал он, смеясь бесовски. — Тебе ведь не остается делать ничего другого, в особенности после того, как ты взял такую кроткую жену». Что касается остальных монахов, то у одних опричники отняли все имущество, а других после жестоких мучений умертвили...

Ушкуйники глухо роптали. При всем том речные разбойники были людьми верующими, и смерть монахов приняли близко к сердцу. Мрачные атаманы лишь переглядывались. Только один Ермак, казалось, витал мыслями далеко от этих мест, и рассказ Пятого его не очень тронул. Как будто он знал больше, чем остальные, и не осуждал великого князя московского.

— А ушли мы благополучно от Новгорода, переодевшись по совету диакона в нищих, — продолжил Пятой. — Царь приказал выгнать всех неимущих за город, в чисто поле, где многие из них замерзли — зима ить. Новгородцы, кто подогадливей, чтобы избежать верной смерти от рук опричников, тоже облеклись в рубища и дали себя прогнать вместе с другими. Нищим некуда было податься, а горожане, народ торговый, смекалистый, с хорошими связями, ночной порой тайком бежали подальше от Новгорода. Ну и мы с ними... Царь забрал всю новгородскую казну, а дома пожег. И теперь на месте города почти сплошь пепелище...