Читать «Царство. 1955–1957» онлайн - страница 363
Александр Леонидович Струев
— Немцев держат, а нам, родным, пенделя под сраку!
— Еще не дали, еще держимся!
— Налей, что ли, помянем Иосифа Виссарионовича!
Бывший генерал завозился, извлекая из-под стола бутылку и стопки.
— Сейчас хоть упейся, все как ошпаренные по кабинетам носятся, посты делят.
— Да, после Пленума многих слили, много кресел поосвобождалось.
— Представляешь, сколько новых командиров появится?
— Жутко! И ведь кого берут? Не пойми кого!
— Раньше человек размеренно рос, по ступенечкам поднимался: одна ступенька, потом другая, шел, ума набирался. Чтобы опыт был, надо о-го-го сколько прошагать! А сейчас кого только наверх не тянут!
— Да, карусель закрутилась!
— А как локтями толкаются, аж противно! — разливая, проговорил Вано. — Ну вот, дядюшка, готово! — Вано разлил.
Пожилой грузин взял рюмку, руки у него заметно дрожали. Чтобы дрожь не бросалась в глаза, он предусмотрительно опирал их на стол или прятал, не хотел выглядеть разбитым и больным. Вано тоже приподнял рюмочку.
— Память тебе вечная, дорогой товарищ Сталин! — проговорил старик.
Выпили.
— Закусить чем?
— Извини, но звать никого не буду! — Иван Андреевич выдвинул ящик стола и достал оттуда три карамельные конфеты с вареньем внутри. — Закусывай!
— Мы как студенты!
— Точно! — разливая по второй, отозвался директор столовой. — Если сказать кому, что я генералом НКВД был, от меня как от чумного шарахнутся. НКВД теперь слово ругательное.
— Да, совсем нехорошее слово!
— Еще на допрос поведут, во как обернулось!
— Я мундир с наградами спрятал от греха подальше.
— Не знаешь, как там Светлана Иосифовна?
— Жива, здорова, детки растут.
— Вот кому жизнь отравили!
— Да-а-а!
— Хорошо, Валечка помогает. Я на Новый год позвонил, коробочку с колбаской подвез и вина грузинского. Света так благодарила! — чуть не прослезился Роман Андреевич.
— Валю видел?
— Видел. Валя все та же.
— Дай Бог и ей здоровья, за товарищем Сталиным столько лет ухаживала!
— Да, милый мой, были времена, большие времена, не то, что теперь! — Роман Андреевич разломал конфету напополам. — Лей, Вано, лей!
Завстоловой снова наполнил рюмки и, придвинувшись к дяде, тихо проговорил:
— Давай и Лаврентия Павловича помянем!
— Убиенного! — добавил старый грузин, смахивая скупую слезу.
7 июля, воскресенье
— Ты, Коля, для Никиты Сергеевича должен костьми лечь! — учил Подгорного Брежнев. Подгорный шел на должность первого Секретаря ЦК Украины. — Должен, знаешь, как работать, как комбайн! Украина — это крупнейшая республика!
— Клянусь, Леонид Ильич, не подведу!
— Для чего говорю, — Брежнев оглядел богато уставленный яствами стол, взял в руки бутылку перцовки, налил себе и гостю. — Говорю, чтобы краснеть за тебя не пришлось, ведь Никита Сергеевич к Украине по-особому относится, Украина его страсть!
— И мы всею душой любим Никиту Сергеевича! — подхватывая рюмку, клятвенно уверял Николай Викторович. — И вас, любим, Леонид Ильич! Сердечно любим, вы ж наш!
— Речь не обо мне!
— Нет, я должен сказать! — прижимая руку с рюмкой к груди, не уступал будущий украинский секретарь. — Вы, Леонид Ильич, друзей никогда не забываете, мы на вас равнение держим!