Читать «На передних рубежах радиолокации» онлайн - страница 185

В 1951 или 1952 году его вызвали в ГАУ и предложили немедленно надеть форму, преступив к работе старшим офицером (при этом повысили в звании). Он отказался. Когда пришла повестка из военкомата, Юра разволновался и пришел с повесткой к профессору И. С. Джигиту, тогда ученому секретарю. Джигит обратился к Бергу, указав на важность работы, которой занимался Беляев. После нескольких бесполезных попыток дозвониться до руководства, Аксель Иванович чуть ли не в последний день поехал с письмом в Большой театр, где пробился к начальнику генштаба генералу Штеменко, уговорив его написать нужную резолюцию. Так Беляев остался в институте.

Когда он заболел в 1978 году, долго не могли поставить диагноз. Он оказался катастрофическим. Вскоре Беляев умер. Эхо войны сразило его наповал.

Летом 1948 года, в момент моего прихода в лабораторию, у Расплетина была масса неотложных дел. Закончились госиспытания, и сразу же возникла проблема корректировки и передачи документов на серийный завод. Эта большая работа, которую необходимо было провести в кратчайшие сроки при непосредственном участии и под руководством главного конструктора, то есть самого Расплетина. Шли интенсивные обсуждения технических характеристик по новому заказу. Несмотря на свою занятость, Расплетин уделил мне поначалу достаточно большое внимание: рассказал о задаче, которую мне предстояло решать, затем распорядился выдать необходимые материалы, позвонил в БНТ и договорился об ознакомлении меня с новинками литературы. Дело в том, что в то время библиотека и читальный зал были под эгидой БНТ, и не всем выдавали наиболее ценные, то есть купленные за валюту, иностранные журналы и книги. Затем он сказал: «Приходите в любое время, не стесняйтесь». С этого момента я переходил в режим самостоятельного «плавания», и, зная, что работа с дипломниками создает дополнительную нагрузку на руководителя, старался, по крайней мере на начальной стадии, без особой нужды не беспокоить Расплетина. Окунулся в литературу, стал разбираться. Речь шла о динамических характеристиках блокинг-генераторов в режиме сверхкоротких импульсов.

Однажды я пришел к Расплетину со своими наработками. «Послушайте, – сказал он, – я об этом уже думал, но применительно к генератору тока.» В связи с этим он указал на свою статью в журнале «Известия электропромышленности слабого тока» за 1941 год и диссертацию. Журнала у нас не было, и я поехал в городскую библиотеку, после этого мы стали чаще встречаться. Порой спорили. Один из сотрудников, не помню кто, как-то сказал мне, когда я выходил из кабинета: «Слушай, ты заводишь нашего «рыжего» (прозвище Расплетина среди наиболее приближенных), а мы из-за этого не можем решить важные вопросы». Что я мог сказать в ответ? Во время тогдашних моих посещений Расплетина обращали внимание две характерных его черты: умение смотреть в корень проблемы и способность решать сложные вопросы, опираясь на знания фундаментальных законов. Он часто повторял: «Это невозможно, так как противоречит закону сохранения энергии (или законам Кирхгофа и т. п.)». Помню, как-то пришел к нему его друг и соратник И. Ф. Песьяцкий со своим отчетом: «Почитай». На следующий день встретились. «Ваня, – сказал Расплетин, – тут ты пишешь то-то, но это нарушение элементарного закона Кирхгофа, здесь обязательно потечет ток туда-то». Песьяцкий немного подумал и согласился. В то время Расплетин читал лекции студентам МВТУ. Рассказывая об этом, он мне говорил: «Надо читать просто, то есть понятно, и давать главное. Все остальное приложится».