Читать «Царский угодник. Распутин» онлайн - страница 6

   — Не знаю... Не в себе была. Всё свершилось как во сне.

Но бабам, своим же, деревенским, она потом рассказывала восхищённо:

   — Он со мной выделывал такое... такое... — У молодайки перехватывало дух, и она не могла отыскать нужное слово, чтобы дать точное определение, что же с ней выделывал чернобородый путник.

   — Что же это было... такое? — любопытствовали бабы.

   — Не знаю. Единственное — что он меня только к берёзе не привязывал, а так... Это сказка. — Молодайка снова округляла глаза, на губах у неё появлялась довольная улыбка, и она повторяла, словно бы не веря тому, что испытала: — Настоящая сказка!

   — А если он тебя заразил чем-нибудь?

   — Не-а!

   — Почему так считаешь?

   — Он беса из меня изгонял, заразить не мог. Сказал, что во мне поселился бес, который крутит, ломает моё тело по-всякому, и этого беса надо изгнать...

   — Изгнал?

   — Изгнал, — молодайка сладко, так, что у неё захрустели кости, потянулась, — ох, изгнал... Я так каждый день готова изгонять беса, оченно интересное это занятие.

   — Смотри, надует тебя после этого обряда... Крикунчик родится.

На лице молодайки возникла лёгкая суматоха.

   — Не должен. Этот мужик мне обещал: ничего не будет, только обряд.

   — Вот после таких обрядов всё и бывает, дура!

Бабы оказались правы: через девять месяцев в семье молодайки появился лишний рот — родился мальчик, чернявый, коротконогий, с длинным червячьим телом, похожий на насекомое.

   — Кого же он нам напоминает, а? — задумались бабы, придирчиво разглядывая младенца.

   — Кого, кого... — Молодайка сердито надула губы. — Царя Гвидона!

   — Не-а!

   — А кого же?

   — Во! Сороконожку! Точно! Напоминает сороконожку!

Но это будет потом, позже, а пока путник, зорко поглядывая по сторонам, приближался к Санкт-Петербургу, довольно щурился, считал шаги и, ошушая внутри иногда возникавший холодок, что-то опасное, неприятное, думал о том, что ждёт его завтра, послезавтра, послепослезавтра, — вдруг его вытолкают в шею из блестящей северной столицы либо ещё хуже — пустят плавать ногами вперёд по широкой реке Неве, — передёргивал на ходу плечами и шумно вздыхал: «У-уф!»

Звали этого человека Григорием, фамилия его была Распутин, но это — новая фамилия, даденная совсем недавно и самому Гришке, и его отцу Ефиму за распутство, учинённое в сибирском селе Покровском, — Гришке за то, что перетаскал всех местных девок в лес, отцу — за способность пропивать в доме всё: он даже стёкла в окнах пропивал, вот ведь как, а когда подошла пора очередной переписи российского населения и выдачи новых паспортов, исправник наотрез отказал Распутиным в старой фамилии — их фамилия была Вилкины — и сказал, брезгливо топорща жёсткие, как свиная щетина, усы:

— Какие вы Вилкины? Распутины вы, Рас-пу-ти-ны... Фамилия должна соответствовать сути. Понятно? А если будете возражать, — исправник, заметив, как напряглось Гришкино лицо, повысил голос и сделал шаг вперёд, намереваясь взять Гришку за грудки, — в холодную посажу! На лёд задом! Как рыбу!