Читать «Державный» онлайн - страница 421

— Храни, Господи, непреклонного игумена Иосифа! И даждь, Господи, ему здравия духовного и телесного и мирная Твоя и премирная благая! — прошептал Геннадий, садясь на свою узкую кровать и осеняя себя крестным знамением.

Если бы не Иосиф, кто знает, как бы потекла битва Геннадия с новгородской ересью, продолжавшаяся целых двадцать лет, то затихая, то вспыхивая с яростной силой.

Отпостившись и встретив в Новгороде свою первую Пасху, новый архиепископ принялся основательно проверять, всё ли в здешней Церкви делается по священным уставам и правилам. И поскольку действовал он решительно и по-осифлянски строго, ему быстро открылись все неимоверные нарушения, творившиеся тут ещё со времён стригольников, сиречь — ни много ни мало, а целых уже сто лет! Православие здесь оставалось только видимым, а во многих случаях уже и невидимым, переродившимся в угоду ганзейцам в некое подобие христианства с немыслимым количеством всевозможных пагубных поблажек. Многие попы здешние вовсю вводили взрослое крещение. Повсюду, куда ни глянь, гнушались православными святыми иконами, либо заменяя их на новые западные, либо вовсе склоняясь к иконоборчеству. Находились иные, которые и о кресте говорили, что грех поклоняться ему, ибо и первые христиане не поклонялись кресту, — мол, ежели б Христа не распяли, а, скажем, повесили, то разве хорошо было бы поклоняться верёвке и виселице?.. Другие склонялись к отрицанию Святой Троицы Единосущной. Третьи отрицали святость обряда церковного венчания, ибо и Христос, мол, никого не венчал. Половина новгородцев жила вне освящённого Церковью брака, обженившись по языческому обычаю предков хождением вокруг ракитового куста. Мало того — кое-где в храмах и не причащали, и не исповедовали, сводя всю церковную жизнь к проповедям и песнопениям, совсем как в неметчине, а то и хуже, ибо когда русский человек начинает что-либо рабски перенимать у немца, так уж втрое мельче самого немца и сделается.

Дыбом становились волосы у Геннадия, когда он принялся чистить сии запущенные конюшни, в кои превратилась новгородская архиепископия благодаря страстному хотению господ-купцов выпростаться из своей русской кожи и напялить на себя кожу ганзейскую. Всё тут делалось ради какого-то лживого и подлого «взаимопонимания» между Русью и Ганзой, а на самом деле — ради скорейшего русского оскотинивания. И куда ни глянь — мнения, мнения, мнения... Прав был всё тот же Иосиф — всюду веру пытаются подменить мнениями. И Геннадию ничего не оставалось, как повторять его слова: «Мнениями погибаем, но верою спасаемся!» Засучив рукава, принялся он распутывать запутанный клубок множества этих самых мнений. И каких только чудовищ и гадов не выловилось из мутной водицы! И какая вонь, какая двошь смердящая поднялась в ответ! Оказывалось, кого ни возьми — все друг с другом скользкой гадючьей верёвкой повязаны, все так или иначе служат — кто мамоне, а кто и самому отцу лжи сатане.