Читать «Державный» онлайн - страница 397
Александр Юрьевич Сегень
— Андрюша! — позвал государь сына. — Поди ко мне.
Тот послушно приблизился. Иван положил ему на чело десницу свою, погладил мягкие волосы, поглядел в чистые глаза отрока.
— Можно я Трифону помогать буду басмы печь? — спросил Андрюша.
— Можно, — кивнул великий князь. — Как литургия почнётся, так и начинайте. А после Причастия сядем ваши басмы поедать.
— А можно я сегодня не буду причащаться? Есть хочется.
— Разрешаю, — улыбнулся Иван. — Поешь, отроче. Белужки, калужки, рыбьих яичек. Успеешь ещё в жизни напоститься.
Говоря это, Иван почувствовал нечто странное — будто это уже было в его жизни, будто он уже произносил недавно точно такие же слова.
— Что за рыбьи яички такие? — удивился Андрюша.
— Икра, значит, — пояснил государь. — Ступай, милый.
Перемолвившись несколькими словами с зятем и Чудовским игуменом, Иван и их отпустил, оставив при себе одного Иосифа, с которым стал беседовать, переодеваясь в чистое, ополаскивая лицо и руки, принимая стригача, который подровнял ему власы и бороду. Разговор зашёл о Геннадии.
— Как там он? — спросил Иван.
— Жив пока, — ответил Иосиф. — Всё же прознал от кого-то, что ты в соседях у него. Спрашивал меня, правда ли сие.
— Огорчился?
— Да нет, Державный, я бы так не сказал. Мне, встречь того, даже показалось — обрадовался.
— Так уж и обрадовался! — с недоверием фыркнул Иван, а у самого в душе лучи заиграли.
— Что ж бы ему не обрадоваться, — возразил Иосиф. — Он ведь, несмотря ни на что, любит тебя.
Некоторое время Иван Васильевич молча думал о Геннадии. Потом, отпустив стригача, вдруг произнёс:
— А знаешь, Осифе, я, пожалуй, тоже не стану сегодня причащаться.
— Как так! Можно ли? В день своего ангела! — возмутился игумен Волоцкий.
— Исповедоваться хочу сначала, — ответил Державный.
— Ну и исповедуйся, кто тебе мешает?
— Нет, не так, как всегда.
— Не понимаю тебя.
— Много хочу исповедоваться. Долго. Сперва тебе. Потом, в Прощёное воскресенье — Геннадию. А уж потом, в Чистый понедельник, даст Бог, причащусь на Великий пост. Благословляешь?
— А как же Митрофан? Ведь он — духовник твой.
— Сказано! Тебе, а потом — Геннадию.
Он начал сердиться на Иосифа. Слишком уж большую власть возымел на Москве строгий игумен.
— Ну что молчишь-то? Благословляешь?
— Благословляю, Державный.
— То-то же!
И, смягчаясь, Иван вздохнул:
— Был Державный, да весь вышел. Поди, и забудут со временем сие моё гордое прозвище.
— Не забудут, — утешительным голосом ответил Иосиф. — А ежели и забудут, то найдётся на Руси кто-нибудь, кто напомнит.
— А как думаешь, сколько Русь простоит?
— Полагаю, ещё долго. Покуда такие, как ты, у неё государи будут рождаться.
— А всё же, неплох был я государь?
— Зело неплох. Это что же? Так исповедоваться намерен ты?
— Нет, — вздохнул Иван. — Исповедь и жгучее моё покаяние впереди. Дай срок пройти широкой масленице.
— Понятно.