Читать «Державный» онлайн - страница 374

   — А почему у ада девять кругов?

   — По числу девяти небес райских и девяти чинов ангельских. Мол, то же самое, только наизнанку. В жидвах всё точно так же, как у нас, только навыворот, ибо дьявол ими над Богом смеётся. Вот и миква — подобие Ердани, да не то. На дне её, когда человек спускается вниз через все девять кругов, он обнаруживает маленькую купель, вырытую в земле и обложенную камнем. Такую маленькую, что в неё можно лечь только скрючившись, подобно младенцу в утробе матери. Там жидовин и совершает омовение. Водой. А ересиарх Курицын, аки явствует из подноготных, захотел жидее жидов сделаться и совершал не водяные, а кровавые миквы. В купель свою наливал христианской крови, сам ею омывался и своих совокупников заставлял.

   — А где же он брал христианскую кровь?

   — А мало ли девушек на Москве и в окрестностях пропадало?

   — Девушек?! — У Соломонии Юрьевны от страха аж внизу живота зашевелилось.

   — Да. Он только девичью кровь для своих микв использовал. Или маленьких мальчиков. Обязательно невинная ему требовалась кровушка. Сольёт кровь, а тело сбросит в бездонный колодец, которых, как говорят, под Москвой несколько имеется. Через них можно попасть в саму преисподнюю. Да только что-то никак не могут найти их. Якобы для их обнаружения надобно дьяволу поклоняться, изучить демонические науки, и лишь тогда тебе откроется Лаодикия.

   — Лаодикия?

   — Так Курицын называл сии бездонные скважины.

   — Ох, не надо мне больше о том рассказывать, — взмолилась Соломония Юрьевна. — От этих баек мне тошненько стало.

   — Вот, — усмехнулся Василий. — А ты еретичку Волошанку жалеть надумала. Она, ведьма, при своём дворе жидовскую ересь зело привечала, сама в курицынских миквах купалась с несчастным своим сыном, которого даже обрезала по их обычаю.

   — Сам же говоришь, что он несчастный... — пробормотала в нерешительности Солоша.

   — Несчастный, — кивнул Василий Иванович. — Да только его уже ничем не исправить. Крепко в нём бес сидит, как и в его матери.

   — Я им только угощение отнесу и мигом к тебе ворочусь, — пообещала великокняжеская невеста.

   — Ну, добро. Идём уж, провожу, — сказал Василий.

Войдя во дворец, он отдал различные распоряжения и потом повёл Соломонию навещать затворников. Двое слуг несли корзины с угощеньем. Темница располагалась в дворцовом подклете. Не доходя до дверей узилища, Василий Иванович оставил Соломонию, и она входила в унылый чертог в сопровождении двух приставов, перехвативших у слуг корзины.

Темница оказалась совсем не такой, какой её себе представляла Соломония Юрьевна. Здесь всё было вполне благопристойно, как в обычных жилых покоях, в углу под образами теплилась лампада, вся утварь ничем не уступала великокняжеской. Под потолком небольшое оконце впускало внутрь помещения солнечный свет, так что и темницей трудно назвать. Всё как у людей, только взаперти. Клетей — две. Одна для матери, другая для сына. Когда пристав открыл дверь и Солоша вошла внутрь, княгиня Елена Стефановна сидела за пяльцами, что-то вышивала. Соломония даже успела увидеть, что именно — Спаса Нерукотворного.