Читать «Российский колокол, 2015 № 5-6» онлайн - страница 111

Майдан… Майданек… Я свою жизнь посвятил Слову и не верю в случайность созвучий. Смрадный, «словно жирный» дым крематориев Майданека поразительно схож с дымом горящих покрышек в Киеве зимой 2013–2014 гг. Удивительно ли, что в мае, уже в Одессе, этот дым стал по-настоящему дымом крематория…

Майдан = Майданек?

* * *

Как это было? Как мир узнал правду о Майданеке?

Почти случайно. Даже не в первый день освобождения Люблина от немецких войск. Военная спешка не располагала к неспешному осмыслению всего обнаруженного.

Мир увидел Майданек глазами трёх советских писателей-военко-ров. Вот как об этом пишет Евгений Долматовский:

«Нас было трое – Симонов, Борис Горбатов и я, корреспонденты «Красной звезды», «Правды» и фронтовой газеты «Красная армия».

Заняли большую комнату, затопили камин. Борис нашел колоду карт и увлёкся раскладыванием пасьянса. Это было его любимое занятие, не раз вызывавшее насмешки. Он тихо разговаривал с королями, валетами и с самим собой. Симонов засел за стихи; я, кажется, тоже.

Если взглянуть со стороны, странная возникала картина: трое военных что-то шепчут и бормочут – каждый сам с собой разговаривает. Один опустил глаза, а двое вздымают взоры к потолку…»

Совершенно рутинная, тривиальная зарисовка походного досуга писателей на фронте. Писателей, уже привыкших ко всем ужасам войны – на дворе август 1944 года, все трое успели насмотреться и на страдания, и на смерть, и на чудовищную жестокость гитлеровцев. Уже освобождена от захватчиков Родина, и кажется, что лицо нацизма было рассмотрено во всех гримасах. Уже несколько дней Люблин освобождён советскими войсками, писатели пользуются выхваченными у войны часами для отдыха и творчества.

«…Наше «молитвенное» состояние, – пишет далее Долматовский, – скоро было нарушено: вошел польский врач и спросил, знают ли Панове о страшной, совершенно секретной фабрике, находящейся на восточной окраине города. Из трубы в течение целого дня определёнными порциями выходил черный жирный дым, обладающий тошнотворным запахом. Очень страшные слухи ходят об этой фабрике, но толком никто ничего не знает… К неудовольствию Бориса Горбатова, Симонов собрался немедленно: едем туда!»

И вот в Майданеке оказались первые журналисты-военкоры. Люди, которые прожили не один год на войне, увидевшие достаточно ужасов нацизма.

…Был уже вечер. И в предночном сумраке перед тремя видавшими многое военными людьми предстало то, что можно назвать лишь «фабрикой смерти». Казалось, что всё созданное здесь не принадлежит человеческим рукам. Всё это в своём размахе давило дьявольщиной, нереальностью происходившего и происходящего. В скупых строчках мемуаров Долматовского атмосфера Майданека выражена вполне чётко: «Шли потрясённые, оглушенные. Взяли друг друга за руки, уже не знаю почему. Может быть, нужна была цепь человеческого тока…»