Читать «Философия уголовного права» онлайн - страница 235

154

Problem der Strafe. Grunhuts Zeitschrift. В. IV. S. 428–431.

155

Kriminalistische Abhandlungen. I. S. 41 и сл., 104 и сл.

156

Makarewicz. Das Wesen des Yerbrechens. Eine kriminalsociologische Abhandlung. 1896. С. 40–48.

157

Criminalpolitische Studien. Gerichtssaal. 1891. S. 174.

158

Zucke. Der ursachlichc Zusammenhang zwischen Delikt und Strafe // Gerichtssaal. XLIV. 1891. S. 429–439. В подтверждение своего наблюдения Цуккер приводит следующие примеры: 1) Закон 10 декабря 1871 г. против так называемого Kanzelmissbrauch (§ 130, а), был издан спустя 6–7 месяцев после выхода Германского уголовного кодекса ввиду особого события – оживления пульса религиозной жизни под влиянием только что объявленной догмы о папской непогрешимости, когда с церковных кафедр последовали нападки на государственный авторитет. 2) § 49а новеллы 26 февраля 1876 г. и наказуемости покушения на подстрекательство и предложения совершить преступление, – закон появляется вслед за предложением бельгийца Du Chesne убить германского канцлера. 3) Закон о наказуемости ростовщичества возник под давлением общественного мнения, возмущенного жестокостью ростовщиков. 4) Некоторые примеры издания новых уголовных законов, невзирая на то, что предусматриваемые ими деяния были и раньше наказуемы, и в той же самой мере. Таковы были изданные вслед за динамитными покушениями 9 июня 1884 г. в Германии и 27 мая 1885 г. в Австрии так называемые Sprengstoffgesetze.

159

Вестник Европы. 1895. Март. С. 218 и от.

160

Ср.: Новгородцев. Историческая школа юристов. С. 12 и сл.: «Если рационализм отрицает все историческое, не находя в нем соответствия со своими принципами, то этим самым он обнаруживает внутреннее бессилие и бессодержательность этих принципов. Чтобы обладать жизненным значением, они должны иметь корни в действительности и хотя частично проявиться в истории».

161

Вестник Европы. 1895. Март. С. 235: «Общественная опека над преступником, поручаемая компетентным людям с целью его возможного исправления, – вот единственное понятие “наказания” или положительного противодействия преступлению, допускаемое нравственным началом».

162

В истории уголовного законодательства замечается, однако, одно явление, которое, по крайней мере на первый взгляд, может показаться противоречащим этому началу: памятники уголовного законодательства говорят очень часто о специальных целях наказания, нередко о законе или чувстве справедливости, но никогда не высказывают прямо того положения, что уголовное правосудие может и должно существовать независимо от тех или других целей, к которым направляются отдельные карательные меры, независимо и от закона справедливости, в том или другом его представлении. Так, Уложение царя Алексея Михайловича постоянно выдвигает устрашение, как цель всякого наказания – «чтобы на то смотря иным не повадно было так делати» (Уложение, Гл. III, 1, 9; Гл. VI, 4; Гл. Х, 18; Гл. ХХII, 26 и др.). Constitutio Criminalis Carolina 1532 г. указывает на устрашение – «zu merer forcht andern», «umb grosser forcht willen» (Art. 130, 137); на исправление – «zu buss und besserung» (Art. 142); наконец, на чувство справедливости – «aus lieb der Gerechtigkeit» (Art. 104). Подобные же указания найдем мы во всех уголовных законодательствах до конца XVIII в. и даже начала XIX в. В новейшее время законодатель обыкновенно воздерживается от таких рассуждений, не имеющих характера предписаний или запретов; но если мы обратимся к мотивам уголовных законов, к законам, касающимся устройства мест заключения, и к судопроизводственным законам о порядке введения в действие новых уложений и уставов, то мы найдем в них те же речи о целях наказания: на континенте – об исправлении, в Англии – об устрашении. Положительное право несомненно признает целесообразность наказания, признавало ее и всегда будет признавать; но целесообразность эта касается, вне всякого сомнения, лишь организации отдельных карательных мер, но отнюдь не сущности уголовного правосудия, так как в противном случае законодателю пришлось бы отказаться от уголовного правосудия в тех случаях, когда цели недостижимы, или преследование их излишне. Законодатель говорит о целях наказания, как о вопросе практическом, и умалчивает о сущности и основании уголовного правосудия, так как это есть вопрос теоретический, разрешению законодателя не подлежащий. Что же касается до памятников древнейшей эпохи, то давно уже и многими замечено, что чем старее источник, тем менее занимается он определением общепризнанного, само собой понятного, и тем более устремляется в определение частного, для данного времени необходимого.