Читать «Скопин-Шуйский. Похищение престола» онлайн - страница 160

— Во-первых, она уже отъехала, и мы за ней послали Валавского. И Шуйский наверняка знает, что мы об этом знаем. И может не поверить послам, а если не поверит, может их и задержать.

— Так что ты предлагаешь?

— Надо сказать, что мы, мол, заинтересовались сообщением Доморацкого о мире и готовы отпустить домой поляков, но, мол, нам нужны какие-то гарантии и деньги для оплаты жалованья рыцарям.

— А что? Это хорошая мысль, — заметил царь.

— И как только они обнадежатся, успокоятся, я ночью перейду эту Переплююху, — молвил Рожинский, столь неуважительно обозвав речку Сходню. — Ударю всеми силами, а к утру войду в Кремль. И мы Шуйского распнем на Красной площади.

— Это прекрасный план, — воодушевился царь. — Я согласен. А кого пошлем главным послом?

— Я думаю хорунжего Будзилу, он как человек военный все усечет, где пушки, где пехота, а где конница. Ну с ним еще подберем из рыцарей человек десять для представительства. В двадцать-то глаз все углядят.

Гетман лично наставлял Будзилу перед отправкой в Кремль. Пересказав ему, что надо говорить на переговорах, чего просить, он молвил:

— А главная твоя задача, Иосиф, хорошо запомнить, что увидишь в лагере, но, пожалуй, еще главнее при возвращении через их полки сообщайте им всем, что переговоры ваши весьма успешны, что через день-другой мир наступит. Как бы ни кончились переговоры, даже если вас в шею выгонят, в полках хвалитесь: скор мир, братцы, будем вместе пить-гулять и баб щупать. Ты понял?

— А чего ту непонятного, пан Роман, чай, не дурак.

— Научи и свиту свою при возвращении быть как можно веселее и радостнее.

Когда Шуйскому сообщили, что из Тушина, прибыло большое посольство для переговоров, он спросил Мстиславского:

— Федор Иванович, наверно, негоже царю с воровскими послами беседовать? А?

— Я думаю, негоже, государь, — согласился князь.

— Прими их ты. Послушай, чего они там молотят. Что ответить, сам решай с думцами. А у меня серьезный ныне разговор с Скопиным-Шуйским грядет. Нас не тревожьте.

Когда Скопин вошел в царский кабинет, Шуйский стоял у окна, ссутулившийся, ставший вроде еще ниже, жалкий высохший старик. Обернулся на стук в дверь, пригласил тихим голосом:

— Проходи, Мишенька, садись к столу.

Скопин сел на один из стульев, стоявших у бокового стола, придвинутого к царскому.

— Вот зрю в тушинскую сторону, костры горят, ворье кашу готовит, — говорил Шуйский, умащиваясь в широком царском кресле, куда впору можно было и двух-трех таких старикашек засунуть. — Что творится, что творится, сынок. Голова кругом идет. Вор уж под стены Кремля приполоз, звон посольство как путний шлет.

— С чем оно пришло?

— А кто его знает. Не думаю, что с добром. Федору Ивановичу поручил с имя беседовать. Я что тебя позвал, Мишенька? Акромя как на тебя — не на кого мне положиться. Придется тебе к шведскому королю ехать, сынок. Просить помощи.

— Он же вроде сам уже предлагал.

— Вот, вот, он-то предлагался, а я кочевряжился: мол, не надо. Сами управимся. Вот и управились. — Голос у царя пресекся, и он умолк, пытаясь справиться с подступившей вдруг слабостью. Долго молчал и заговорил еще тише: