Читать «Скопин-Шуйский. Похищение престола» онлайн - страница 159

— Нет. Нельзя было. Тут бы и Будзило мог смекнуть обо мне. Нельзя.

В это время к палатке канцлера пришел пан Адам Вишневецкий, вызвал его наружу:

— На два слова, пан Валавский.

— В чем дело, Адам Александрович, — появился канцлер. Вишневецкий взял его под локоть и тихо заговорил:

— Пан Валавский, вы не должны найти Мнишеков.

— Что вы говорите, Адам Александрович? Мне же поручено государем.

— Государь сам не хочет, чтоб она появилась тут, так называемая жена.

— Он вам так говорил?

— Нет. Но я видел это по его лицу.

— Тогда объясните, в чем дело?

— Все дело в том, что ее муж царь Дмитрий действительно был убит. Я видел его убитого собственными глазами.

— Неужели? — прошептал сразу осипшим голосом канцлер. — Тогда получается, что он…

— Да, да, пан Валавский. Я рад, что вы такой догадливый. И поэтому, если вы и дальше хотите оставаться канцлером России, вы не должны найти их, тем более воротить.

— Но что я скажу ему, воротившись с пустыми руками?

— Так и скажете: не нашел, мол, не догнал. И даже если он вслух вас пожурит, в душе он будет рад этому. Я вам ручаюсь.

19. Тушинский вор

Для простого народа необъятной России на Москве явилось два царя. Один сидел в Кремле по имени Василий Иванович Шуйский, избранный москвичами, другой — Дмитрий Иванович, законный наследник Ивана Васильевича Грозного, сидел в Тушине. Конечно, во мнении народа последний переваживал первого. И поэтому так легко города присягали ему: «Сядет законный царь, земля утихомирится. Оттого и смута в державе, что на престоле не природный государь».

И, как обычно, у черни всем бедам виновник — царь. Засуха, хлеба погорели, значит, Бог царя за грехи наказывает, а народ страдает. Хляби разверзлись, дожди все обилие залили, колосу налиться не дали, опять же — его вина, плохо у Всевышнего просил. А уж если война — тут царь прямой виновник, мало, видишь ли, ему земли, чужой захотелось.

А ныне-то, когда держава словно муравейник разворошенный, когда смерду пахать и сеять один вред, все равно отберут собранное, когда на дорогах разбои и смертоубийства, когда ни суда, ни правды днем с огнем не сыщешь, кто же всему виной? Он — царь Шуйский, тут и слепому видно.

Сидит черт горбоносый на чужом месте, никак уходить не хочет, клещом в трон вцепился. Обзывает Дмитрия Ивановича вором, теперь уж Тушинским вором, а сам-то кто? Не вор ли сам-то?

У гетмана Рожинского хитрый план созрел:

— Государь, надо отправить в Кремль посольство.

— Это еще зачем? — насторожился Дмитрий.

— Якобы для переговоров, а на самом деле разнюхать, что и как у них. Разведчиков послать, поймают, повесят. А кто послов казнит? Мы же Доморацкого не тронули.

— И что ж поручим послам?

— А хошь попросить отпустить к нам Марину.

— Шуйский тут же их погонит вон.

— Пусть. Мне важно, чтоб они прошли, через лагеря их полков, туда и обратно.

— Иван Мартынович, как ты думаешь? — спросил царь Заруцкого.

— Я думаю, государь, про Марину спрашивать не надо. А то, что посольство разведает лагерь московский, это хорошо придумано.

— А почему нельзя про Марину спрашивать?