Читать «Призрачные поезда» онлайн - страница 49

Нéфоры кишмя кишели на нашем пути, и я заставлял себя думать о том, что у них, у каждого из них, тоже есть мать, увлечения, любимая книга; и точно так же, как я пребывал в уверении, что моя смерть бесконечно отдалена от настоящего мига, – точно так же я знал: не сейчас; не сейчас. Однажды придётся выплюнуть зубы, кататься в грязи; биться, цепляться за жизнь, как животное, презрев выкладки благородства и брезгливости, – однажды – я знал это точно. И я бы отличил от прочих этот момент. Он ожидает каждого. Но не в этот раз.

Не значит, что я не боялся: ведь я был – petty moral boy, домашний мальчик.

Я шёл, чуть отставая от Хмарова, пряча робкое сердце по-за его правым плечом; я чувствовал: напряжены его мышцы, колючая теплота в солнечном сплетении растекается по телу, делает невесомым; какой-то злобной силой он раздвигает пространство впереди себя. Он будто сгорблен, исчезло барство осанки; тяжко ступает, наклонясь чуть вперёд, точно подталкивает невидимое препятствие. Заговори с ним сейчас – не услышит.

Он проходил сквозь стаю полулюдей, и те расступались, захлёстнутые волной страха. Он возбуждал боязнь животную, инстинктивную; через секунду ни один уже не мог понять, отчего уступил дорогу этому фраеркý. Хмаров сам плохо осознавал, что делает, шагал будто автомат; когда он смотрел направо, я видел его искажённый профиль, заострившиеся черты; ну, нет же, конечно же, не сейчас, не сейчас.

Колоссальная жёлтая буква «М» из двух крутобёдрых дуг сидела на краю воронки водосточной трубы и лыбилась и хохотала; нервное мельтешение огней, бесформенные фигуры – все эти фрагменты восставали в сознании, без всякой внутренней связи, и сразу же пропадали. Усталый до крайности (вдобавок, и спать хотелось), я смутно различал зрительные и голосовые образы, когда вдруг почти физически чувствовал боль – чужую.

После ужина приуныл зуб – словно пронизывающий сквозняк дул во рту. Ну да: надо, пожалуй; видно, пломбу поставили нехорошую – ну, не может же она отойти, от перепада температур, скажем, – а впрочем, чёрт его разберёт. Поеду в частную клинику (вы знаете их названия: «Ультра-Дент», «Зубик. Ру»); умнейшая мастерица, персональный стоматолог с выгнутой над лицом прозрачной маской, как у милицейской лошади, будет исследовать полость рта. А знаете, там есть язвочки, или как это бишь называется, словом, продукты распада отравляют кровь; и вот эта женщина будет медленно, кап по капельке, продлевать мне жизнь. Дантистка установит пломбу, не долговечную, а так, на пару сезонов; допустит намеренные ошибки, чтобы я снова пришёл и снова буравили мою ткань: не болезнь и не излечение, а так, полусуществование, полуявь, полумгла. И возможно – по недосмотру или по злому умыслу – зараза осядет на свёрлах бормашины, на всех этих щипчиках или иголке анестезии; и исподволь, когда я, жалкий, распластанный, прикованный, распят под нею в бездонном кресле, эта зараза проникнет в мой организм, ослабленный напряжением нервов. Растягивая удовольствие на годы, неспешно примется подтачивать моё удивительное тело, отравлять мой прекрасный мозг; а ведь лет через пять я уже не смогу так сделать: Хмаров легко вознёсся над ступенями подземного перехода тремя прыжками, я сам едва поспевал, – потому что подумают: «С ума спятил мужик. Или террорист».