| There was a sudden clearing of his eyes (was there not?) as he saw you for the first time, and recognised the part you had had in him and knew that you had it no longer. | Внезапно глаза его раскрылись, и он впервые тебя увидел, узнал, как ты на него влияешь, и понял, что теперь ему конец. |
| Just think (and let it be the beginning of your agony) what he felt at that moment; as if a scab had fallen from an old sore, as if he were emerging from a hideous, shell-like tetter, as if he shuffled off for good and all a defiled, wet, clinging garment. | Ты только представь себе, что он почувствовал (пусть это и будет началом твоей агонии). Как будто отпали струпы со старой болячки, как будто он вышел из гнусной скорлупы, как будто он раз и навсегда сбросил грязную, прилипшую одежду. |
| By Hell, it is misery enough to see them in their mortal days taking off dirtied and uncomfortable clothes and splashing in hot water and giving little grunts of pleasure--stretching their eased limbs. | И так противно видеть, как они во время земной жизни снимают грязную, неудобную одежду и плещутся в горячей воде, покрякивая от удовольствия. |
| What, then, of this final stripping, this complete cleansing? | Что же тогда сказать о последнем обнажении, об этом последнем очищении? |
| The more one thinks about it, the worse it becomes. | Чем больше думаешь, тем хуже становится. |
| He got through so easily! | А он прошел через все так легко. |
| No gradual misgivings, no doctor's sentence, no nursing home, no operating theatre, no false hopes of life; sheer, instantaneous liberation. | Ни медленно нарастающих подозрений, ни приговоров врача, ни больниц, ни операционных столов, ни фальшивых надежд. |
| One moment it seemed to be all our world; the scream of bombs, the fall of houses, the stink and taste of high explosive on the lips and in the lungs, the feet burning with weariness, the heart cold with horrors, the brain reeling, the legs aching; next moment all this was gone, gone like a bad dream, never again to be of any account. | Раз - и освободился! На какой-то миг все показалось ему нашим миром. Бомбы рвутся, дома падают, вонь, дым, ноги горят от усталости, сердце холодеет от ужаса, голова кружится... и тут же все прошло как дурной сон, который никогда не будет иметь никакого значения для него. |
| Defeated, out-man?uvred fool! | Эх ты, обманутый дурак! |
| Did you mark how naturally--as if he'd been born for it--the earthborn vermin entered the new life? | Заметил ли ты, как естественно - словно он для того и родился - этот червяк, рожденный на земле, вошел в свою новую жизнь? |
| How all his doubts became, in the twinkling of an eye, ridiculous? | Как все его сомнения мигом стали для него смехотворными? |
| I know what the creature was saying to itself! | Я знаю, что он говорил самому себе: |
| "Yes. Of course. | "Да, конечно, так всегда и было. |
| It always was like this. | Все ужасы были одинаковы. |
| All horrors have followed the same course, getting worse and worse and forcing you into a kind of bottle-neck till, at the very moment when you thought you must be crushed, behold! you were out of the narrows and all was suddenly well. | Сначала становилось все хуже и хуже, меня как будто загоняли в бутылочное горлышко, и именно в тот момент, когда я думал, что это конец,-ужасы кончались, становилось хорошо. |
| The extraction hurt more and more and then the tooth was out. | Когда рвали зуб, боль нарастала,- а потом вдруг зуба нет. |
| The dream became a nightmare and then you woke. | Дурной сон переходил в кошмар - и я просыпался. |
| You die and die and then you are beyond death. | Человек все умирает и умирает, и вот - он уже вне смерти. |
