Читать «Мой друг работает в милиции» онлайн - страница 96
Нисон Александрович Ходза
— Беседу отложим… потом, если она понадобится. После репетиции задержитесь ненадолго, могут возникнуть вопросы.
В репетиционной, на расставленных вдоль стены стульях, сидели участники самодеятельности. Увидев Дробова, кружковцы, не скрывая любопытства, уставились на него. Летова дважды хлопнула в ладоши, как бы призывая к тишине, хотя никакой нужды в этом не было.
— Хочу представить вам Василия Андреевича Дробова, — начала торжественно Летова. — Василия Андреевича интересует постановка шекспировских пьес в самодеятельных кружках. Пусть вас не смущают микрофоны. Репетиция будет записываться на магнитофон. Запись нужна Василию Андреевичу для подкрепления некоторых принципиальных положений своего будущего доклада. Итак, не будем терять времени, приступим к работе. Петруччо! Катарина! Прошу вас! Начали!
«Катарина — Левина из аптеки»… Дробов не спускал глаз с моложавой рослой женщины. Движения ее были резки, порывисты, низкий, богатый модуляциями голос выразительно передавал гнев, иронию. И все же довольно скоро Дробов понял, что роль Катарины Левиной не по плечу и дана ей, очевидно, ради ее броской внешности и голосовых данных. На протяжении всей репетиции ее смуглое красивое лицо оставалось неподвижным и, как показалось Дробову, настороженным. Несколько раз он ловил на себе ее пристальный взгляд. Шекспировский стих Левина читала ученически, старательно подчеркивая все знаки препинания. Но Дробова не интересовали сценические данные Левиной, ему хотелось составить представление о ее способности играть не на сцене, а в жизни.
Изредка, отрывая взгляд от Левиной, он устремлял его в сторону, где сидели восемь кружковцев — исполнители двух сцен из «Генриха». Кто из них Шадрин? Родился в 1917 году… Очевидно, самый старший из них… тот, который сидит у окна… в очках…
Двойной хлопок в ладоши прервал его наблюдения.
— Петруччо и Катарина свободны! — возвестила Летова. — Начинаем репетировать «Генриха». Четвертую сцену! Прошу!
В этой сцене Дробов знал каждое слово, знал так, что мог бы произнести текст за веек шестерых. Вот сейчас Ричард Плантагенет скажет свою реплику, и сразу же заговорит Сеффолк! По тому, как разместились участники сцены, Дробов понял: на первом плане Плантагенет и Сеффолк. Ну конечно, Сеффолк — тот самый человек, что сидел у окна. Шадрин! Живущий во второй половине двадцатого века советский инженер Шадрин решил, что может, подобно графу Сеффолку, жившему в пятнадцатом веке, подчинять законы своей воле.
Нетерпение охватило Дробова: когда же наконец заговорит Сеффолк? Плантагенет — юный лейтенант милиции — смотрел с отрешенным видом в какую-то одному ему видимую точку. «Входит в образ», — подумал Дробов.
Но вот актер сделал шаг вперед и, повернувшись вполоборота к остальным, произнес глубоким, густым басом:
