Читать «Кольцо с бирюзой» онлайн - страница 74
Грейс Тиффани
— Как это?
— Он взял в долг, твой Бассанио. Ты знаешь, где он живет?
— Знаю.
— Мой отец велел тебе уйти сегодня вечером, до того как он вернется с молитвы. Теперь, можно не сомневаться, я буду делать за тебя твою нудную работу. — Она посмотрела на него озабоченно и сердито. — А кто будет передавать мои записки?
Ланселот ущипнул ее за щеку — такую дерзость даже он позволял себе редко.
— Ах, прекрасная мамзель, известный вам синьор Бассанио близкий друг вашего любимого. Я буду играть роль вашего почтальона. Мы сделаем роман из вашего бедственного положения, совсем как французские поэмы о рыцарях и их дамах. А я буду летать на ногах с крылышками, нося мольбы о любви…
— За крузадо и дукаты.
— Твоего отца, — подмигнул он.
* * *
— Ваша дочь пропускает вечерние молитвы, — сказал раввин Мадена.
Служба закончилась, восемь мужчин собрались уходить из трехарочной левантийской синагоги. Некоторые направились к баням, другие — по домам. Шейлок прошел вперед и сел на скамью, обычно предназначенную для старейшин, перед возвышением бимахом. Раввин Мадена стоял на возвышении, величественный, в ореоле своих волос, укладывая свитки закона в ковчег для Торы.
— Знаю, — проговорил Шейлок. — Но откуда знаете вы?
— Моя жена мне сказала. Они говорили о Джессике во время миквы. — Рабби оправил свое одеяние, спустился с возвышения и сел рядом с Шейлоком. — Ваша дочь не сидела с женщинами два месяца.
Шейлок промолчал.
— Куда она ходит? — спросил рабби.
— Que me sepa! Откуда я знаю! — раздраженно воскликнул Шейлок. Потом, уже спокойнее, продолжил: — Однажды знакомый христианин сказал мне, что видел ее в церкви Сан-Марко. — Он посмотрел на рабби, в его темных глазах застыла боль. — Смотрела на образ, написанный художником Тицианом, и головной убор она сняла.
— Ах, ну, мы все ненавидим цветные шляпы.
— Не в том дело!
— Я знаю, — спокойно сказал Мадена.
Они посидели рядом, грустно глядя на закрытый ковчег для свитков Торы.
— Она разобьет мое еврейское сердце, — через некоторое время повторил раввин.
— И мое! — Шейлок внезапно обернулся к Мадене и произнес страдальческим голосом: — Церковь забрала ее мать, и все-таки она кидается к ней с распростертыми объятиями! Она…
— Она не знает, что церковь забрала ее мать, — холодно перебил его Мадена.
Шейлок замолчал. Через некоторое время он сказал:
— Один ты в Венеции знаешь, что сталось с моей Лией. Я говорил об этом один раз и никогда больше этого не сделаю. Я не хочу осквернять уши моей дочери этой историей.
— Ну хорошо, — загадочно произнес Мадена.
Шейлок задумался, ничего не ответив. Потом вернулся к прежней теме:
— Не знаю, что с ней делать. Я пренебрег всеми обычаями, обучив ее, женщину, Закону. А она отвергает все мои указания! Моя Лия кинулась к Закону, как томимый жаждой олень. Она пила учение, как свежую воду, глотала его, как манну небесную, но Джессика! И девочка со мной почти не разговаривает, она закрытая шкатулка.