Читать «Виталий Лазаренко» онлайн - страница 22

Однако искусство клоунады не терпит людей случайных и бесталанных.

Завсегдатай и знаток цирка А. И. Куприн писал в те годы: "На арене кричали картавыми деревянными голосами и хохотали идиотским смехом клоуны". Картавая, ломаная речь русских клоунов, о которой говорит писатель, была заимствована у иностранных комедиантов, вынужденных, чтобы быть понятыми, приспосабливаться — заучивать русские слова. Искаженная речь, непривычная для нашего уха, вызывала смех. (Здесь действовала одна из форм комического — "отклонение от нормы".)

В царской России, где, как известно, предпочтение отдавалось всему чужестранному, многим русским артистам цирка приходилось маскироваться под иноземцев, брать псевдонимы. Клоуны коверкали речь "под итальянцев", "под французов", "под англичан" и "немцев". И лишь одиночки, лишь истинно талантливые мастера смеха — братья Дуровы, Сергей Альперов, Аким Никитин, Павел Брыкин, Иван Бондаренко, Иван Радунский, Селяхин (избравший более звучную, русскую же, фамилию Лавров, образованную от его имени — Лаврентий), смогли устоять перед требованиями владельцев зрелищных предприятий, не подделывались под иностранцев.

Осталось неизвестным, следовал ли этому обыкновению Лазаренко или же остро развитая интуиция подсказала ему иной путь. Если даже, отдавая дань моде, он и говорил на ломаном языке, то, во всяком случае, лишь первое время, до встречи с Анатолием Леонидовичем Дуровым, оставившим в душе молодого артиста неизгладимый след.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

УРОКИ АНАТОЛИЯ ДУРОВА

Когда в цирке, к программе которого давно уже утрачен интерес, ожидается приезд гастролера, за кулисами все приходит в движение, только и разговору, что об этом. А тут гастролером сам Анатолий Дуров — чемпион аншлагов. Его ждут с надеждой, ждут, уповая на то, что дела снова поправятся, что опять начнут брать билеты с бою и, стало быть, всему давно уже голодающему цирковому люду обеспечена выплата жалованья.

Ведь где Дуров — там "битки"*.

Еще не видя Анатолия Леонидовича, еще не встречаясь с ним, Лазаренко испытывал глубочайшее почтение к этому удивительному человеку: так много слышал о его триумфальных успехах, о постоянных дерзких стычках с властями, об остроумных розыгрышах, о затейливых выдумках и необычайных похождениях. Вокруг его имени наслоилась масса всевозможных историй, правдивых, полуправдивых, а иной раз и вовсе вымышленных. В цирковом мире Анатолий Дуров слыл личностью легендарной. И вот во время общей репетиции возбужденный голос выкрикнул: "Приехал!" Всех с манежа как ветром сдуло. Побежал и Лазаренко. Он увидел Дурова возле конюшенных ворот в окружении артистов. Красивый, веселый, в дорогом светлом костюме, Анатолий Леонидович улыбался как-то открыто, свободно, от всей души и громко здоровался со знакомыми, резко поворачивая голову, отчего всплескивались кончики его пушистых усов, бросал в шутливом тоне вопросы и был как-то странно возбужден. Лазаренко, завороженно разглядывая знаменитость, вслушивался, боясь пропустить хоть слово.