Читать «Доменная печь» онлайн - страница 2
Николай Николаевич Ляшко
— Может, и правильно ты говоришь, только вы сами виноваты, что я не с вами: крику да звону у вас целые вагоны, а каша не варится что-то...
— А-а, — говорю, — тебе каши захотелось? Ее варить еще надо, да не на чем-нибудь, а на нашей шкуре. Наша каша — варево трудное...
Послушал он меня и спрашивает:
— Слышь, а глубоко тут?
— Ах ты, балаболка, — говорю, — с этого и начинал бы, чем языком вертеть. Мелко, переходи...
Махнул он мне рукой и пропал.
Я за ольху, переменил место и пригнулся. Слышу — сапоги хрустят: разувается, не обманывает, значит. Я жду, радуюсь. Зашуршал он кустом, вышел к воде, насадил на винтовку штаны с сапогами и, чтоб не булькало под ним, крадется. Я к берегу.
— Клади, — шепчу, — винтовку, давай руку...
Чмокнула под ним грязь, и вот он, рядом со мною.
— Здорово, — говорит, — кашевар...
Лицо у него совсем наше, заводское, казалось даже, будто я видел его где-то. Отошли мы от берега, сел он обуваться. Хомутает на ноги портянки, шепчет, как на дежурство заступил, как меня увидал. Я дакаю, а самому беспокойно.
— Ты вот что, — говорю, — хоть и сбросил ты с себя паучьи тенета, а мне все-таки надо обезоружить тебя и вообще... по дисциплине...
— Да боже мой, — вскакивает он, — обыскивай и веди, мне твоим пару слов поскорее надо сказать. Мочи моей не стало у белых...
Тронулись мы, слышим — на той стороне в кустах шуршит что-то. Мы пригнулись к земле. Приглядываемся — идут двое: один с винтовкой, другой в погонах, при сабле. Вошли в куст, где строгальщик сидел, и зовут его:
— Савельев, Савельев!.. Ушел. Ах ты, стервец!..
Я усмехаюсь, а строгальщик к винтовке тянется. Я его по руке: ша, мол, ша, будь ты неладен! Покорился он и дрожит. На той стороне поругались и ушли, а строгальщик чуть не задыхается.
— Это ж, — шепчет, — самая гадина был, тот, что без винтовки. Надо было застрелить его...
— Успеешь, — говорю, — идем...
Все будто хорошо, а меня тревога одолевает. «А что как подвох тут?» — думаю. Иду, губы кусаю: с поста ушел, а белые, может, этого только и ждали. Ухом от речки не отрываюсь, из терпенья выхожу. Отстал шага на два и говорю:
— Беги скорей...
Строгальщик испугался.
— Да ты чего это? — оборачивается.
— Ничего, — говорю, — но беги, если у тебя совесть чистая...
Должно, почуял он, что я в тревоге, — побежал. Сдал я его своим, объяснил все и — назад. Только стал на свое место в тень, слышу — по нашему берегу идут. «Неужто белые перебрались?» — дергаюсь и беру винтовку наизготовку. Пригляделся — наши.
— Беги, — говорят, — скорее назад, ты очень нужен...
Прибегаю, ведут меня к командиру, к комиссару.
— Хорошо сделал, — говорят, — что с Савельевым стакался. Будет у нас знаменитое дело, только ты должен помочь. Согласен?
— Почему не так, — отвечаю, — если сумею.
Усмехнулись они и дают мне дело.
— Места здешние, — говорят, — ты знаешь и на станции нашего человека знаешь. Иди к нему, перекинь через него нашему штабу записку и попутно узнай, что на станции делается... Только скорее надо шевелиться...
Дали мне мужицкую рубаху с застежкой вместо пуговицы, широченные штаны и соломенную шляпу. При луне бритвой и ножницами отделали меня под мужика. Под стельки в опорки денег царских заделали, в пояс зашили записку на коленкоре и дали паспорт.