Читать «Юнармия (Рисунки Н. Тырсы)» онлайн - страница 38

— А сколько верст будет до Курсавки?

— Говорят, сорок. А что? — насторожился Шурка Кузнецов и придвинулся ко мне поближе. — Разве слышно что?

— Да нет, ничего не слышно. Я просто так. А вы знаете, что в станице делается?

— Ну, что делается? — спросил Шурка.

— Неужели же ничего не знаете?

— Да что ты тянешь! — рассердился Шурка. — Говори толком!

— А ты сам пойди да узнай, что там делается, если ты такой быстрый.

— Ну, что ж, и пойду, — сказал Шурка.

— Пойди, пойди, — сказал я. — Тебя либо нагайкой отстегают, либо — на веревку.

— Вы потише, — прошептал Афонька. — Вон казак коней запрягает.

На том краю площади казак повернул дышло брички, завел коней, надел постромки и зацепил вожжу. Потом вскочил в бричку и стоя поехал.

— Хаустов, — сказал Пашка. — Наверно, опять с донесением к коменданту приезжал.

— У, хамлюга, — прошептал Шурка Кузнецов, провожая глазами казака в серой папахе с красным вершком. — Вот так бы и смахнул его с брички, кабы винтовка была!

— Слушай, Шурка, — сказал я. — И вы, ребята, слушайте. Давайте отряд соберем — Хаустовым вершки сбивать будем, а?

Афонька встал с нижней ступеньки и отошел от крыльца шага на два.

— Ты что? — сказал он. — Хочешь, чтобы попало всем? Брось, брат, не выдумывай! Не пойду в твой отряд. Всем расскажу, куда ты нас тянешь.

— Ну что ты раскудахтался? — остановил я Афоньку. — Видно сразу, что ты дурак, шуток не понимаешь. Ну какой у нас может быть отряд? Где у нас винтовки?

Шурка Кузнецов сразу понял, что я нарочно на попятный иду, — боюсь, как бы Афонька все дело не испортил.

Он подмигнул мне и сказал:

— Давайте мы два отряда организуем: один — ты, другой — я. В красных и в белых играть будем. Только уговор — в ухо не бить, а то у Афоньки вон до сих пор ухо словно помидор спелый.

Я хлопнул Шурку по плечу:

— Вот это дело! Два отряда еще лучше будет.

Афонька растерялся. Он глупо улыбался и поглядывал то на меня, то на Шурку.

— Пошли, ребята, пошли по домам, — сказал я, подымая со ступенек Пашку и Ваньку Махневича.

Мы зашагали через площадь и вышли на Вокзальную улицу.

У калитки Афонькиного дома мы остановились.

— Вот что, Афонька, — сказал я ему на прощанье. — У тебя, кажется, нож острый есть. Так вот ты нам палок побольше нарежь кизиловых. Они у нас заместо винтовок будут.

— Ладно, — сказал Афонька, — нарежу. А в чьем отряде я буду?

— В моем, — сказал Шурка. — Начальником штаба.

— Нет, я его к себе возьму, — сказал я, — помощником атамана.

Афонька пыхтел от удовольствия.

— Ну, прощай, Афоня, режь палки потолще! — крикнули мы ему и побежали по улице.

За углом мы остановились, и все разом захохотали:

— Начальник штаба!

— Помощник атамана!

— Апостол чертов!

— Сорокопудило!

— Вот наскочили так наскочили! Чуть не влопались!

Отделавшись от Афоньки, мы опять заговорили об отряде. Я рассказал ребятам, что отряд должен раздобыть оружие и патроны. Потом взял с каждого клятву, что никто не откроет нашей тайны ни отцу, ни матери, ни наяву, ни во сне, ни под угрозой, ни под пытками.

Шурка Кузнецов и Пашка Бочкарев произнесли клятву громко и торжественно, а Ванька Махневич — еле ворочал языком.