Читать «Юнармия (Рисунки Н. Тырсы)» онлайн - страница 37

— Эге, — говорил он, — были ваши, стали наши!

Пашка проигрывал альчики один за другим. Он краснел, пыхтел, ругался. Наконец не выдержал, повернул фуражку козырьком назад, подошел к Мишке поближе и ни с того ни с сего съездил его по носу. Кровь брызнула у Мишки из носа фонтанчиком.

— За что бьешься? — крикнул Шурка Кузнецов, выбираясь из толпы ребят.

Пашка испуганно пробормотал:

— А за то, что играет не по правилам. Пусть, когда бьет казанки, не мухлюет.

— Врет он, я не мухлюю, — плаксиво закричал Мишка.

Он знал, что если Шурка Кузнецов за него заступится, так никто уже не посмеет его тронуть Шурка был парень горячий, — что попадется под руку, тем и саданет.

Тут подошли Афонька Кипущий и Ванька Махневич.

Афонька, не разобрав толком, в чем дело, набросился на Пашку сзади и схватил его за шиворот.

— Постойте, — лениво протянул Ванька Махневич. — Чего это вы все за Мишку? Я знаю его, он всегда в игре мошенничает.

Афонька отпустил Пашкин ворот. Пашка круто повернулся и тут же на месте рассчитался с ним: подряд два раза дал ему в ухо и по лбу.

— Вот тебе, чертов апостол! Не лазь, куда не просят!

Драка разгорелась бы вовсю, если бы не вмешались мы с Гавриком.

— Вы чего тут деретесь? — басом спросил Гаврик.

— Не, никто не дерется, — спокойно сказал Ванька Махневич.

Гаврик посмотрел на Мишку, у которого все лицо было разрисовано кровью, и на Афоньку Кипущего, который держался за левое ухо.

— Видать, что вы мирно беседовали, — сказал Гаврик. — А теперь что делать думаете?

— По домам пойдем, — сказал Шурка Кузнецов. — Мне голубей кормить пора.

Мишка Шевченко нагнулся и стал собирать альчики. Оба кармана он набил костяшками.

— Отдай мою белую! Чего хапаешь? — закричал Афонька.

— На, подавись! — крикнул Мишка.

Он бросил наземь костяшку, сунул руки в оттопыренные карманы штанов и зашагал по дороге.

Гаврик подскочил ко мне и зашептал в самое ухо:

— Я пойду его уговаривать, а ты этих организуй. Только Афоньку не бери — он разболтает.

— Ладно, сам знаю, — сказал я.

Гаврик бросился догонять Мишку, а я остался с ребятами.

Афонька подобрал с земли белую костяшку и тоже пошел прочь.

— Ребята, — тихо сказал я и поманил рукой Шурку, Пашку и Ваньку Махневича.

Афонька обернулся.

— Вы чего это? — подозрительно спросил он.

— Да так, чего ты привязываешься? — ответил я. — Иди куда шел.

Но Афонька не хотел уходить.

— Я знаю, вы что-то надумали, а мне не говорите. Вот когда тебе пистоны нужны были, Гришка, тогда ты со мной говорил? А теперь — так без меня.

— Ну, ладно, оставайся, — сказал я.

Мы впятером уселись на ступеньках бакалейной лавки.

На площади перед крыльцом и на улице, что примыкала к лавке сбоку, было пусто и тихо. Только на другом конце площади у плетня стояла казачья бричка, в которую уткнули морды две гнедые сухопарые карачаевки.

Долго я мялся, не зная с чего начать.

Наконец сказал:

— Ребята, как вы думаете, в Кубани вода мерзлая?

— Конечно, мерзлая, — ответил Пашка и посмотрел на меня с удивлением.