Читать «Юнармия (Рисунки Н. Тырсы)» онлайн - страница 40

Григорий Ильич Мирошниченко

— Зачем? — спросил я, тоже шепотом.

— Отец велел привести его к нам. Поговорить хочет…

— А ты ему все рассказал?

— Все, только про наш отряд не говорил. Чуть было не сказал, да подумал — ругать будет.

— Ну, а он что?

— Пойдем, по дороге расскажу.

До самого стрелочного поста мы шли с Васькой молча.

Как только я принимался говорить, Васька махал кулаком:

— Молчи!

И только пройдя будку, Васька стал рассказывать. Илья Федорович не сразу поверил Ваське насчет красноармейца. Думал, Васька либо во сне это видел, либо просто заливает.

А Васька не отстает:

— Скажи, что красноармейцу передать? Соберешь ты деповских или не соберешь?

Ну, Илья Федорович, чтобы отвязаться от него, говорит:

— Хорошо, соберу. Только дай мне после работы руки вымыть, видишь, в мазуте все.

Васька подождал, пока отец помоется, и опять за свое:

— Когда же красноармейца звать?

Илья Федорович видит, что Васька не зря болтает, и говорит:

— Да зови хоть сейчас. Только подальше от станции держись да порознь идите, а то и сам влопаешься и его выдашь. А сперва, говорит, сбегай за Леонтием Лаврентьевичем и за Репко, а за Ильей Ивановичем (это моего отца так зовут) я сам зайду.

— А ты уже бегал? — спросил я Ваську.

— У каждого по три раза побывал, все никак дома застать не мог. Насилу добился.

Мы подошли к тупику.

В сумерках товарные вагоны были похожи на черные дома без дверей и окон.

Мы шли по путям, спотыкаясь о каждую шпалу.

Ощупью отыскали лестницу, которая вела на чердак. Васька задрал голову, посмотрел в темнею дыру чердачной двери и сказал:

— Лезь ты, я покараулю.

Я полез по лестнице, держась за перила, уцелевшие только с одной стороны. С площадки заглянул в дверь — на чердаке никого не было видно.

Я позвал шепотом:

— Порфирий…

Никто не откликался из темноты.

— Порфирий! — сказал я громче.

— Чего кричишь? — спросил снизу Васька.

— Его здесь нету, — сказал я, перегибаясь через перила площадки.

— Да ты на чердак войди. Он прячется, наверно, — прошептал Васька.

Я протянул руку вперед и шагнул на чердак. Доски подо мной заскрипели. Я остановился. Постоял немного и шагнул еще раз. Ноги у меня запутались в чем-то колючем, шершавом, — должно быть, в соломе, — я споткнулся и упал лицом вниз. Сам не знаю, как закричал не своим голосом:

— Васька!

Никто не ответил снизу. Только кто-то быстро-быстро зашлепал по шпалам.

Я кое-как добрался до двери и скатился вниз по лестнице.

Васьки не было. Струсил, удрал!

Долго искал я его по всему тупику, бродя от платформы к платформе. Вдруг вижу — над самой дальней засветился огонек. То вспыхнет, то пропадет. То маленький, как точка, то побольше, как глазок фонаря.

Я прислушался — кто-то разговаривает. Голоса будто знакомые. Один хриплый, другой тоненький. Кто же это может быть? Васька! Его голос! А с кем это он разговаривает?

Подхожу ближе — на платформе сидит Порфирий; он свесил ноги и курит. А перед ним на шпалах стоит Васька.

— А ты чего это на чердаке крик поднял? Струсил, что ли? — спросил Васька, когда увидел меня.

— А ты чего лататы задал? От храбрости, что ли?

— Со всяким это бывает, — сказал красноармеец. -И не так еще испугаешься, когда темнота кругом этакая.