Читать «Посвящается вам» онлайн - страница 21

«Что-то знает Шура Лифшиц…»

А. Володину

* * *

Что-то знает Шура Лифшиц: понапрасну слез не льет. В Петербургский смог зарывшись, зерна истины клюет. Так устроившись удобно среди каменных громад, впитывает он подробно этих зерен аромат. Он вонзает ноги прочно в почвы лета и зимы, потому что знает точно то, о чем тоскуем мы. Жар души не иссякает. Расслабляться не пора… Слышно: времечко стекает с кончика его пера.

Гимн уюту

А. Пугачевой

Слава и честь самовару — первенцу наших утех! Но помяну и гитару — главную даму из всех. Вот он — хозяин уюта, золотом светится медь. Рядом — хозяйка, как будто впрямь собирается спеть. Он запыхтит, затрясется, выбросит пар к потолку — тотчас она отзовется где-нибудь здесь, в уголку. Он не жалеет водицы в синие чашки с каймой — значит, пора насладиться пеньем хозяйки самой. Бог не обидел талантом, да и хозяин, как бог, вторит хозяйке дискантом, сам же глядит за порог: там, за порогом, такое, что не опишешь всего… Царствуй, хозяин покоя: праведней нет ничего. Слава и честь самовару! Но не забудем, о нет, той, что дана ему в пару, талию и силуэт. Врут, что она увядает. Время ее не берет. Плачет она и сгорает, снова из пепла встает. Пой же, и все тебе будет: сахар, объятья и суд, и проклянут тебя люди, и до небес вознесут. Пойте же, будет по чести воздано вам за уют… Вот и поют они вместе, плачут и снова поют.

«Благородные жены безумных поэтов…»

* * *

Благородные жены безумных поэтов, от совсем молодых до старух, героини поэм, и молвы, и куплетов, обжигающих сердце и слух. Вы провидицы яви, рожденной в подушках, провозвестницы света в ночи, ваши туфельки стоптаны на побегушках… Вы и мужнины, вы и ничьи. Благородные жены поэтов безумных, как же мечетесь вы, семеня в коридорах судьбы, бестолковых и шумных, в ожидании лучшего дня! И распахнуты крылья любви вековые, и до чуда рукою подать, но у судеб финалы всегда роковые, и соперницы чуду под стать. Благородных поэтов безумные жены, не зарекшись от тьмы и сумы, ваши души сияют, как факел зажженный, под которым блаженствуем мы. в этом мире, изученном нами и старом, что ж мы видим, спадая с лица? Как уродец, согретый божественным даром, согревает и ваши сердца. Но каким бы он в жизни ни слыл безобразным, слышим мы из угла своего, как молитвы возносите вы ежечасно за бессмертную душу его. И когда он своею трепещущей ручкой по бумаге проводит пером, слышу я: колокольчик гремит однозвучный на житейском просторе моем.