Читать «Улыбка Пол Пота» онлайн - страница 77

Когда он вышел, полным ходом шла гражданская война. Он примкнул к красным кхмерам и был назначен начальником тюрьмы в джунглях М-13. Это была своеобразная экспериментальная садистская мастерская, где оттачивались разные способы пыток и казни.

После революции он, по иронии судьбы, стал начальником тюрьмы Прейса, в которой сам когда-то сидел. В 1976 году его перевели в S-21. Он был идеальным бюрократом. Дотошный, основательный, аскетичный. В признаниях заключенных повсюду на полях его пометки. По словам надзирателей, он часто ездил на место казни Тинг Аек и, куря одну сигарету за другой, наблюдал, как заключенных оглушали, потом перерезали им глотку и скидывали в яму.

Так же методично и невозмутимо выполнял он свой долг, когда к нему связанным привели его предшественника, бывшего коменданта S-21 Ин Лона. И когда арестовали и убили его покровителя Вон Вета, который способствовал продвижению Дутя в коменданты М-13. Он присутствовал также во время пыток своего старого учителя Ке Ким Хоута.

Он был последним партийным функционером, покинувшим Пномпень, когда вьетнамские элитные войска оккупировали город в январе 1979 года. Он проследил за тем, чтобы все узники были казнены, но уничтожить огромный архив до конца не успел.

157.

Он похож на Иисуса Христа. Длинная, темная борода. Откуда его фотография здесь, на этой стене? Среди снимков в S-21 — лицо молодого белого мужчины. Эдакого красавчика из 1970-х. Я на секунду задерживаюсь, глядя в его грустные глаза. Как он тут оказался? Как его засосало в эту камбоджийскую мясорубку?

158.

В Стокгольме Анника Андервик вступает в Общество шведско-кампучийской дружбы. Когда Общество приглашают посетить Демократическую Кампучию, она — один из кандидатов. Визу выдает делегация красных кхмеров в Пекине. Ее фамилия кажется им знакомой, и они обращаются к Яну Мюрдалю, который уже прибыл в Китай. Он подтверждает: да, это та самая Анника Андервик. Жена Сромея? Да. Хорошо, тогда понятно.

Маленькая делегация принимает решение: они не будут задавать никаких вопросов о людях, пропавших после революции. Негласно это касается также Анники Андервик. Несколько человек обратились к ним и просили разузнать о друзьях, от которых они давно не получали вестей. Но не рискованно ли вот так вот наивно броситься выполнять просьбы этих людей? А что, если пропавшие — представители неких враждебных спецслужб? Агенты, за которыми давно охотились и которых наконец арестовали?

Вывод: спросить о них — значило бы скомпрометировать себя.

Следовательно: никаких вопросов.

159. [НУОН ЧЕА, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА, В БЕСЕДЕ С ДЕЛЕГАЦИЕЙ

ОТ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ДАНИИ, 1978 ГОД]

После победы очень важно сохранять секретность. К примеру, мы не разглашаем, кто из товарищей избирается на руководящие посты. Не разглашаем, где живут партийные лидеры. Место и время встреч также держится в тайне. И так далее. Отчасти это связано с риском враждебного шпионажа, но отчасти это — наш основной принцип. Пока существует классовая борьба и империализм, мы должны сохранять секретность. Только так мы сможем контролировать ситуацию и бороться с врагом, не позволяя ему вычислить, кто есть кто.