Читать «Царица Армянская» онлайн - страница 197
Серо Николаевич Ханзадян
но во всем другом она бессильна, как бессилен всякий обыкновенный человек.
Мари-Луйс воззрилась на него своими огромными горящими очами.
— Ты безучастен и печален, друг мой?
— Не более обычного, царица.
— Да нет, и этого тебе не утаить. Но о чем печалишься? Что воды наши
отравлены, птицы больше не поют или девушки разучились целоваться?..
Таги-Усак молчал и с горечью думал, что напрасно он пришел сюда.
А царица вдруг, словно ее подменили, сделалась, как в былые времена,
мягкой и ласковой и тихо заговорила:
— Против судьбы не пойдешь. Черная болезнь всеядна и живуча. Я вот
вырвала ее из сердца, кинула в огонь, а она и там ожила. Колдовство, да и
только... Чуется мне, грядет какое-то несчастье. Не видать нам безоблачных
дней. Богиня Эпит-Анаит, верно, нашлет на нас новое испытыние... Ты тоже
предчувствуешь это, друг мой Таги-Усак?
Он внимательно посмотрел на нее:
— Предчувствую, царица...
И гнетущая боль снова объяла его: сказать или не сказать, зачем он
пришел?!
— Я ценю твою откровенность, — услышал он снова голос Мари-Луйс. —
Однако, являя собой благородство и мудрость, ты умеешь сдерживать свои
чувства. Но временами эта сдержанность становится невыносимой...
Таги-Усак с надрывом промолвил:
— Что ты от меня хочешь, великая и могущественная царица?
— Милосердия... Но не того, что дается твоими амулетами... На уме у
тебя не то, что ты изрекаешь. Смотри, сейчас я молю о милосердии, а может
случиться, отсеку его...
— Как отсекла голову Арбок Перча?.. — усмехнулся Таги-Усак и решил,
что он скажет, зачем пришел сюда, как бы это ни было жестоко и гибельно. —
Я правильно тебя понял, царица?
— Может, и да.
— Как бы то ни было, во мне нет зла против тебя. Хотя слышу я каждый
день столько всего недоброго о твоих деяниях...
— Помнишь тот страшный день в храме, когда ты спас меня от жрецов?..
Может, забыл, а? Но я-то — нет.
Опять напоминает, как он некогда, нарушив существовавший обычай,
противостоял тому, чтобы ее девственность была принесена в жертву
храмовникам. А потом... Потом вся жизнь — не жизнь. И чего же она теперь
все укоряет?.. Зачем?.. Знала бы, какая беда на нее надвигается...
— Вырвав меня из лап осквернителей, сам ты и пальцем ко мне не
прикоснулся. Боялся?.. А я, может, очень даже этого желала... Не
воспользовался возможностью, не сорвал с меня пояса девственности, хотя я
пьянила и влекла тебя.
Таги-Усак вскочил и взмолился:
— Избавь меня, жестокая! Избавь! Освободи от служения тебе, чтоб мне
больше не видеться с тобой! Пусть другие жеребцы и быки пируют и
наслаждаются в твоих кущах, в блаженном дурмане твоих райских чар! О
Эпит-Анаит, освободи меня! Молю, освободи!..
Мари-Луйс вскинулась, ноздри у нее затрепетали, как у резвого скакуна
в галопе.
— Ни за что! Поскольку я еще не свободна от адских мук, ты тоже
должен разделять со мной страдания! — крикнула она и в изнеможении рухнула