Тому прошло уж много лет,Что вам хочу сказать я,И я уверен, – многих нет,Кого бы мог я испугать быРассказом; если же из нихИ есть хоть кто-нибудь в живых,То, верно, ими всё равноЗабвению обречено.А что до них?Передо мноюИные образы встают…И верю я: не упрекнут,Что их неведомой судьбою,Известной мне лишь одному,Что их непризнанной борьбоюВниманье ваше я займу…
2
Тому назад лет шесть иль пять назад,Не меньше только, – но в МосквеЕщё я жил… вам нужно знать,Что в старом городе я двеОтдельных жизни различатьПривык давно: лежит печатьПреданий дряхлых на одной,Ещё не скошенных досель…О ней ни слова…Да и мне льВам говорить о жизни сей?И восхищаться бородой,Да вечный звон колоколовЦерквей различных сороковПревозносить?..Иные есть,Кому охотно эту честьЯ уступить всегда готов;Их голос важен и силёнВ известном случае, как звонТоржественный колоколов…Но жизнь иную знаю яВ Москве старинной…
3
Из всех людей, которых яВ московском обществе знавал,Меня всех больше занималОлимпий Радин…Не был онУмом начитанным умён,И даже дерзко отвергалОн много истин, может быть;Но я привык тот резкий тонНевольно как-то в нём любить;Был смел и зол его язык,И беспощадно он привыкВсе вещи называть по именам,Что очень часто страшно нам…В душе ль своей, в душе ль чужойНеумолимо подводитьЛюбил он под итог простойВсе мысли речи и делаИ в этом пищу находитьНасмешке вечной – едко-злой,Над разницей добра и зла…В иных была б насмешка таОднообразна и пуста,Как жизнь без цели…Но на чёмСтраданья гордого печатьЛежала резко – и молчатьПривык он – о страданьи том…В былые годы был ли онСомненьем мучим иль влюблён —Не знал никто; да и желатьВам в голову бы ни пришло,Узнав его, о том узнать,Что для него давно прошло…Так в жизнь он веру сохранил,Так был о полон свежих сил,Что было б глупо и смешноВ нём тайну пошлую искать,И то, что им самим давноОтринуто, разузнавать…Быть может, он, как и другой,До истин жизненных нагих,Больной, мучительной борьбой,Борьбою долгою постиг…Но ей он не был утомлён, —О нет!Из битвы вышел онИ здрав, и горд, и невредим…И не осталося за нимНи страха тайного пред тем,Что разум отвергался ем,Ни даже на́ волос любвиК прошедшим снам…В его кровиЕщё пылал огонь страстей;Ещё просили страсти теНе жизни старческой – в мечтеО жизни прошлых, юных дней, —О новой пищи, новых мукахИ счастье нового…СмешонЕму казался вечный стонО ранней старости вокруг,Когда он сам способен былОт слов известных трепетать,Когда в душе его и звук,И шорох многое будил…Он был женат…Его женаБыла легка, была стройна,Умела ежедневный вздорУмно и мило говорить,Подчас, пожалуй, важный спорВопросом легким оживить,Владела тактом приниматьГостей и вечно наполнятьГостинную и, может быть,Умела даже и любить,Что, впрочем, роскошь.Пол-МосквыБыла от ней без головы,И говорили все о ней,Что недоступней и вернейЕе – жены не отыскать,Хотя, признаться вам сказать,Как и для многих, для меня,К несчастью, нежная жена —Печальный образ… —Но онаБыла богата…Радин в нейНашел блаженство наших дней,Нашел свободу – то есть могКакой угодно вам пророкИль недостаток не скрыватьИ смело тем себя казать,Чем был он точно…
