Читать «Открытие мира» онлайн - страница 909

И ведь ничто не обещало этого будущего праздника. Поначалу была одна жалость, хоть не гляди: гость долго торчал каменной глыбой посередь усадебного двора, уставясь на пожарище.

— Эт‑то… как же так? — спрашивал он, запинаясь, должно быть, ничего не знал и не ожидал увидеть подобное. — Эт‑то что же… такое?

Он спрашивал одинаково, как поп отец Петр, приезжавший после пожара в усадьбу.

Агроном нынче не ратовал за многополье, не толковал про свой любимый турнепс, не уговаривал разводить, чтобы молока было хоть залейся, лепешки появились в каждой избе, как с пареной репой, — вкуснее! слаще! — не клялся честным, благородным словом, что любая эта кормовая репина вырастет с голову, белая, сахарная, в пять, десять фунтов. Прозванный за глаза насмешливо–ласково Турнепсом, потому что и сам смахивал на него, — толстый, белый, со сладкой улыбочкой, — «посмотришь, послушаешь его, — говорил народ, — и точно чаю с ландрином досыта напьешься», он, агроном, отдуваясь, снял фуражку с кантами и значком, вытер платком бритую сахарную голову.

— Уф!.. Уф–ф!..

Расстегнул голубоватый клеенчатый дождевик, пиджак, косой ворот белой батистовой рубашки, и все ему было жарко.

— Уф! Уф!.. Где же Ксения Евдокимовна? Я — к ней… Как–с? Не может быть?! Уф–ф! Уф!..

А когда узнал сельские новости про Совет, что народ самовольно запахал порядочно‑таки землишки в барском, знакомом ему поле, Турнепс застегнулся на все пуговицы, нахлобучил глубоко фуражку и где стоял, там и сел — на клумбу, в цветы, и таял, таял, как ребячий снегур в оттепель, на масленице, темнея, оседая, роняя руки.

— Платон Кузьмич Воскобойников убит… — бормотал он, словно разговаривая сам с собой. — Хоронил, все знаю. Но пожар… грабеж! Теперь, уф–ф, земля, отнятая у владельцев… Послушайте, это же, уф–ф… пугачевщина, разинщина!!! Нет? А что же?

Дядя Родя, оказавшийся в усадьбе, стоял около агронома, слушал его бормотню и как будто не знал, что ему делать: спорить, ругаться или успокаивать нежданного гостя. Должно быть, решил успокаивать, потому что послал ребят за водой.

Яшка с Шуркой живехонько притащили с колодца полное ведерко самой студеной, захватили из людской большой ржавый ковш.

Турнепс, сидя по–прежнему на клумбе, серый и мокрый, жадно хлебал и проливал воду на пыльные штиблеты. Прикатил в тарантасе, а точно пешедралом пер, заглянул, верно, по дороге в мужицкие поля, непоседа. Он бормотал–булькал в железный ковш с водой:

— Я сам… в душе… социалист, давно. Честное, благородное слово!.. Я за республику, идеалы демократии, за справедливость, разумеется… за упорядочение земельных отношений законом… Но решение Учредительного собрания, скажу вам, будет только началом. Многополье, большие массивы, вот что нам нужно!.. И навоз! По крайней мере пятьдесят телег на десятину… Признаюсь, я плохо разбираюсь в политике. Комитеты, партии, Советы — не по моей части. Однако, позвольте, скажу откровенно: пахать без согласия владельцев их землю…