Читать «Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести» онлайн - страница 187
Виктор Флегонтович Московкин
— Девушки, там уже нет места, садитесь к нам, — добродушно улыбаясь, пригласил Вася.
— А вы кто? — спросила одна, приглядываясь.
— Я Вася.
— А вы кто, Вася? — Девчонки, видно, решили смириться на малом: может, и этот чем-то знаменит.
— Я просто Вася.
— Просто! Вообще!
Стали спускаться по лестнице на нижний этаж и еще добавили с презрением:
— Во-о-о-бще!
Вася смущенно посмотрел на Головнина и сказал:
— Слышал? Я не просто Вася, я во-о-бще! Ты встречал человека, который не человек, а во-о-бще? Я изгоняю из себя раба, стараюсь быть человеком и вдруг оказываюсь — во-о-бще! Справедливо это?
— По-моему, это из книжки? — спросил Головнин.
— Какое из книжки! Жизнь учит. Начальник мой учит. Нет, я их сейчас догоню.
Догонять девчонок Васе не пришлось. Появился артист, и как раз в ту минуту, когда ждать уже больше нельзя: могли опоздать на концерт. Распаренные девицы повскакивали от самовара. Поднялся и Вася.
— Машина у подъезда, — доложил он.
Певец кивнул. Окруженный девчонками, он улыбался. Это был упитанный молодой мужчина, с крепкой шеей. Глядя на эту шею, Головнин решил, что она у певцов и должна быть такой: через нее проходят звуки, которые заставляют дрожать зал.
В машине артист сидел плотно, удобно. Головнин с заднего сиденья глядел на него и все думал, как бы удачнее завести разговор.
— Не надоедает вам постоянное внимание? — вежливо справился он.
Артист полуобернулся, глаза с искринкой, насмешливые.
— А вы как считаете?
Головнин никак не считал.
— Разве лучше быть совсем без внимания?
— Это так, — солидно согласился Вася. — Меня другой раз вызовут — шефу надо ехать. Сидишь, сидишь, а он на тебя ноль внимания. Злость берет.
— Завидую вам, столичным, — опять вежливо сказал Головнин. — Случается, приеду — глаза бегут: чего только нету! Вы как государство в государстве, все у вас по-иному. А афиш всяких — голова кружится. Только вот пойдешь куда — и ничего не добьешься, потому как со всей страны к вам едут, каждому хочется хоть раз в жизни на чудо взглянуть.
— Билет в театр я вам устрою, — пообещал артист. Он, видимо, принял Головнина за человека, причастного к устроителям нынешнего концерта. — Разыщите, когда будете.
— Спасибо на добром слове. Только не об этом я. — Головнин осмелел: артист казался не занудой, понимающим. — Девку одну знаю, Нинкой зовут. Прописаться она решила в столице. Ну, то, се… и я, мол, наособицу жить хочу. Хочу пробиться в люди.
— Пустите Дуньку в Европу, — пробормотал артист.
— Именно! И Николай, муж ее, про то же: куда с таким-то рылом в калашный ряд. Там вон какие люди живут!
— Всякие живут, — сказал артист, смущенный тем, что Головнин услышал его замечание.
— Ну, ездила, билась… Кошкой драной вернулась оттуда. А и в самом деле, почему ей нельзя туда, если хочет? По мне, пропади оно пропадом, это чудо-юдо, мне здесь утех хватает. Батьку будто спрашивала: «Всю жизнь на окраине прожил, раньше-то хоть что-нибудь видел?» — «Всю жизнь на энтузиазме и прожил», — ответил. Вот я и спрашиваю…