Читать «Три приоткрытые двери. Исторические зарисовки» онлайн - страница 33

Хорошо!

– Мы к вам, помогать, – возвестил Николай Ефимович, заводя в кухню Манюню.

Свой кулинарный шедевр он достанет из духовки последним, перед самыми гостями.

– Замечательно, – не отрываясь от картошки, сказала Фаина Фёдоровна, – только тут вам нечего толкаться. Возьми, Коля, чистое полотенце протирать бокалы. С Володей раздвиньте стол и постелите большую скатерть, а старую повесь в каптёрке на раскладушку.

– Есть, товарищ главнокомандующий!

– Ещё не всё. Посчитай сколько нас будет и разложи пока ножи и вилки. Анпилоговых я попросила, чтобы они пару табуреток оставили, но, боюсь, не хватит.

– У Кондратовых возьмём.

– Тогда сразу иди, заодно и пирог отнесешь. Она парад смотреть не приходила…

Кондратовы – соседи по лестничной клетке, Василий Васильевич и Фаина Васильевна. Когда заселялись в этот дом, долго удивлялись – надо же, такое редкое имя Фаина, а тут, мало того, что две, так ещё и рядом! Василий Васильевич все норовил встать между ними и загадать желание. И при этом старался приобнять и Фаину-жену, и Фаину-соседку, что совершенно определенно выводило из себя Николая Ефимовича. Вася Кондратов тоже фронтовик, высокий, статный, похожий на киноартиста…

Эх, знать бы тогда, что всего через несколько лет старые раны дадут о себе знать, и парализованный Василий Васильевич будет лежать в своей долгожданно полученной квартире под присмотром потускневшей и постаревшей жены… Знай он про это, ни на минуту не задумался бы над тем, что загадать между двумя Фаинами…

– Ну вот, кажется и всё…

Николай Ефимович пристроил последний стул, поправил скатерть, полюбовался ровным венком тарелок по краю и хрустальным венцом бокалов внутри. Остался доволен. Володя с Манюней протирают последние ножи, значит можно пока пойти и достать фотографии. Гости обязательно захотят посмотреть, вспомнить… Наверняка и свои принесут.

У стены, между платяным шкафом со скрипучей дверью и резным, светлого дерева пианино стоит последний, не приставленный к столу табурет. На него и выложил Николай Ефимович два тяжелых семейных альбома – один уже потертый, в красном бархате, а другой новенький, под кожу, военный. Сверху серую обувную коробку, заполненную черно-бело-коричневатыми прямоугольниками. Немного поколебался и, не утерпел, взял верхние фотографии, стал пересматривать.

Вот они на поле во время учений. Сорок шестой год. Народу много, все хотели сняться, поэтому притащили откуда-то бревно, выстроились в две длиннющие шеренги и заулыбались радостно в объектив. Улыбок этих, правда, совсем не видно – не лица, а горошины. Фотографу, чтобы всех захватить, пришлось чуть не на другой конец поля уйти…

А вот и Сталинск, куда направили после выхода из окружения. Сибирь, холод, все в бушлатах. Сначала локти кусал, что в такой глубокий тыл отправили, а потом осознал – армии необходимо хорошо обученное пополнение…