Читать «Литературная Газета 6519 ( № 31 2015)» онлайн - страница 18

И мои ребята часто ко мне приходят с переводной книжкой и говорят: Евгений Михайлович, ну посмотрите, как это ужасно сделано. То есть они у меня полтора года занимаются и уже видят, какого качества книгами завалены прилавки.

– Мне кажется, для сегодняшнего дня невозможность зарабатывать любимым делом не является чем­то необычным. Советская власть, насколько я знаю, неплохо кормила переводчиков и даже совсем не переводчиков. Я говорю про подстрочники.

– Да, и эти знаменитые подстрочники тоже были, но я не могу сказать, что это совсем плохая практика. С одной стороны, конечно, появлялось множество серых поделок, с другой – государство давало авторам в тяжёлых ситуациях не умереть с голоду, с третьей стороны – всё­таки переводы с подстрочников давали возможность читателям познакомиться с огромным пластом литературы союзных республик.

– Меня всегда интересовал вопрос свободы и власти переводчика над автором – насколько широко они простираются? Тем более что, по большому счёту, мало кто может оценить, насколько успешно переведена книга.

– Да, оценка перевода – сложное дело. Потому что точность – это не критерий. Есть много определений: верность оригиналу, точность, – но всё это приблизительные оценочные категории. Хотя я бы предпочёл верность. Верность духу, которая достигается опять же за счёт точности определённой степени. Что касается оценки, то у нас, к сожалению, уже очень давно критики перевода как таковой нет.

– Вы говорили, что нужно переводить не только с языков одного народа на другой, но и с одного поэтического языка на другой… Как­нибудь подробнее вы можете пояснить эту мысль?

– Я не имею в виду, что нужно перекладывать один поэтический стиль на другой. Вот возьмём верлибр: когда только начали его переводить, некоторые попытались переложить его на классический стих, рифмовали и получали стопроцентное искажение.

Нет, мы стараемся (когда я говорю «мы», я имею в виду того же Гришу Кружкова, Павла Грушко, который переводит с испанского) уважительно относиться к форме, а не передавать содержание, загоняя его в какие­-то в другие рамки.

– Мне всегда казалось, что переводы русской поэзии на другие языки невозможны.

– Наверное, лучше сказать так: не невозможны, а тяжелы…

– Из­за рифмовки?

– Ну, например, в итальянском рифм огромное количество – стихи на итальянском рифмовать настолько легко, что это считается чем-­то недостойным, вроде как у русских поэтов пользоваться глагольной рифмой… Нет, дело в другом. Очень тяжело передать саму атмосферу стиха. Например, Пушкина много переводили на другие языки – и могу сказать, что иностранные читатели искренне не понимают: почему мы им так восхищаемся?

– Невозможно передать…

– Передать невозможно то, что даже словами трудно описать. Какую­то поэтическую яркость, силу, личностную мощь автора… дух, если можно так сказать.

– Государство что­нибудь делает для переводчиков? Или нет?

– Делает. Вот недавно создан институт перевода иностранной литературы, там как раз занимаются переводами, в том числе и наших, российских, авторов, перевели Пелевина, не забывают и классику.