Читать «Подвиг Севастополя 1942. Готенланд» онлайн - страница 199

– А я, – вернулся Мухин к исходной теме, – если бы война не заварилась, сейчас бы лес валил. Зато в тишине и спокойствии. Тут ведь что главное, хлопцы: организационный момент, особенно если контриков хватает.

В свете плошки довольно сверкнула фикса. Слово «хлопцы» резануло мне слух – раньше Мухин его не употреблял. Вот ведь хамелеон.

– Отставить треп! – привычно оборвал бытовика Старовольский.

Я приготовился выслушать очередную речь в защиту демократии и конституции, но открывшего рот Мухина опередил Шевченко.

– А я вот сам попросился на флот. Очень хотелось на море остаться. Я ведь даром что из Одесской, теперь Николаевской области, а моря почти и не видел, пока не начал в порту работать. Вот музыканта нашего никто и не спрашивал. Родина сказала «надо», Левчик двинулся на флот.

– И хто у нас сичас хто? – с достоинством напомнил Зильбер о своем начальственном положении. Шевченко пренебрежительно хмыкнул. Отсутствие в петлицах треугольников и прочей командирской мишуры нисколько его не расстраивало.

Я отважился спросить о давно меня занимавшем – и возможно, не только меня. Момент был подходящий. Риск, конечно, имелся, но Зильбер был настроен благодушно.

– А почему музыкант, товарищ старшина?

Зильбер хмыкнул и покосился на Мишку.

– Потому что старший краснофлотец Шевченко держит себя за шибко остроумного.

– Так ведь оно так и есть, – честными глазами обвел нас Шевченко, после чего обратился к Зильберу: – Лев Соломоныч, объясните ж людям, не томите. А то ведь правда подумают, что вы у нас тут вместо Давы Ойстраха.

Старшина проявил милосердие и ввел нас в курс стародавних дел.

– Моя мама Хавва Ицковна хотела, шобы я стал скрыпачом, бо боялась, я заделаюсь еврейским бандитом.

Шевченко не удержался от комментария.

– Ее желание исполнилось ровно наполовину, Лева стал не еврейским бандитом, а сознательным советским моряком.

– А почему не скрыпачом? – бестактно полюбопытствовал я, хотя в общем и целом сумел догадаться, чем там закончилось у Левиной мамы.

Вместо Зильбера опять отозвался Мишка.

– Видишь ли, Алеша, – сказал он с добродушной улыбкой, заметной даже при бледном свете плошки с жиром, – есть такой милый зверик, который хотя и не водится в причерноморских степях, непонятным образом умудрился наступить своей косолапой ножкой Льву Соломонычу на нежное детское ушко.

Мы хихикнули, но Зильбер не обиделся. Напротив, добавил:

– Моя мама не поверила в это целые четыре года.

– В отличие от соседей, – уточнил Шевченко.

– Но, – поднял палец старшина, – когда она поняла мою судьбу, мне таки разрешили заняться боксом. И я очень сильно буду жалеть того Ойстраха, что выйдет напротив мине.

– Скрипачом было бы лучше, – задумчиво заметил Мухин.

– Подозреваю, так же думают и фрицы, – ухмыльнулся Шевченко. – Им больше нравится иметь дело со скрипачами.

Однако Мухин с непреклонной решимостью досказал свою мысль до конца. Даже отставил в сторону котелок.

– Нет, в самом деле, скрипачом совсем другая служба. Ни хера не делаешь, стоишь во фраке, пиликаешь – а пайка не чета нашей. Небось сардины жрут, засранцы, и коньяком заливают. И среди баб опять же всё время… А чё ржете, видел я ихних баб, стоял раз на шухере возле ихней консерватории на Большой Никитской, нынче улица Герцена, ничё так девахи, на каблучках, с папочками, пахнут как надо, не наши марухи. Эх, был бы я таким Ойстрахом или этим, как его… Гилельсом! Так что рано вы сдались, товарищ старшина.