Читать «Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга вторая (1941-1991 г.г.)» онлайн - страница 128

Свидетельствует Лев Разгон:

Я с интересом спросил профессора: знает ли он об указе Президиума Верховного Совета от какого-то (не помню какого) июня 1947года? Профессор ответил, что о таком указе слыхом не слыхал…

А я слыхал. Более того: во время моей командировки по районам Ставрополья в качестве методиста краевого кабинета культпросветработы присутствовал на собраниях, когда крестьянам зачитывали этот указ. В газетах он не был опубликован, но колхозников о нём добросовестно известили… По этому указу труд в колхозе объявлялся обязательным для всех проживающих в сельской местности и не работающих на производстве или не служащих в советских учреждениях. Каждый мужчина, женщина, юноша, девушка, подросток обязаны были работать в колхозе. И вырабатывать определённую норму трудодней. Кажется, для Ставропольского края минимум трудодней был установлен в 176. Так вот: каждый, кто уклонялся от труда в колхозе и не вырабатывал за год установленного минимума трудодней, постановлением сельского совета (да, да, да! Не суда, не даже какой-нибудь такой-сякой «тройки», а просто сельсовета!) вместе со всей нетрудоспособной частью семьи высылался на пять лет в «отдалённые места Советского Союза», где уже обязан был работать на положении ссыльного. Я много встречал таких ссыльных на пересылках, в тайге на Верхней Каме. («Непридуманное»).

А теперь представьте себе, что крестьянские парни из голодных сёл и деревень, фактически крепостные, лишённые паспортов, не имеющие права свободного передвижения по стране, навсегда обречённые жить и до седьмого пота вкалывать в родном колхозе «Червоно дышло» — эти самые ребята попадали в «зоны» ГУЛАГа! С ужасом шли они по этапу в лагеря… и обнаруживали здесь райскую жизнь по сравнению со своей, нищенской! Это был шок, потрясение. Измученные, изголодавшиеся люди ступали на землю Эльдорадо.

Но и это ещё не всё. После отбытия срока наказания «крепостным» выдавалась на руки справка об освобождении. А с этой справкой бывший колхозник превращался в бывшего зэка, а проще говоря, человек становился относительно СВОБОДНЫМ, он мог отправляться на все четыре стороны, в любую точку Советского Союза, где получал паспорт и оседал на жительство. Жизнь в «зоне» оказывалась лучше, сытнее, вольготнее, чем на свободе! К тому же для крестьянина срок наказания обращался в избавление от крепостной колхозной зависимости! Многие селяне, скинувшие таким образом ненавистное колхозное ярмо, выйдя на волю, подсказывали тот же самый путь к свободе своим землякам. Мне довелось беседовать с несколькими «бывшими», для которых воспоминания о послевоенном ГУЛАГе окрашены в самые светлые тона: ведь благодаря ему они из «крепостных» получили «вольную»! Обычно просто открыто крали что-нибудь из колхозного имущества, получали несколько лет, неплохо подрабатывали — и потом на воле становились полноправными горожанами!

Это вовсе не преувеличение, не гротеск. Это — реальность. Кстати, нечто подобное наблюдалось уже в конце 40-х годов. Обратимся к воспоминаниям Льва Копелева. Он описывает торжественное собрание в лесном лагпункте, посвящённое первой годовщине Победы (то есть речь идёт о 1946 годе):