Читать «Данайцы» онлайн - страница 87
Андрей Аратович Хуснутдинов
Все избыточное и опасное электричество, копившееся в нас за время «проектных девиаций» (мое выражение), быстро и безболезненно разрядилось в Мирона – так мы назвали щенка. Он изрядно подрос, но еще нескладен, как всякий подросток, так же непоседлив, легок на подъем, любит плескаться в море и гоняться за чайками и воронами. В этом нежном возрасте в нем уже сполна проявляются черты потомственного спасателя. Завидев, например, недалеко от берега одинокого пловца, он непременно доберется до него и заставит вернуться на сушу, а если купающихся пруд пруди, облаивает их с пляжа, требуя внять голосу разума и вернуться на безопасную твердь. Несмотря на то что Юлия кормит, воспитывает и вычесывает его, делает ему прививки, покупает лакомства и игрушки – в общем говоря, уделяет куда больше внимания, чем я, – он привязан более ко мне и более слушается меня, чем ее. Однако у такой «слепой любви» (выражение Юлии) есть и свои минусы. Так, желая по утрам скорее выйти на прогулку, этот плюшевый бандит придумал добираться под одеялом до моих пяток и вылизывать их. Тетушка Ундина, которая продолжает вынашивать некие смутные виды на нашу половину дома, неоднократно пыталась втереться к нему в доверие, и все без толку. Однажды дошло до того, что Мирон цапнул ее за руку. Впрочем, тут не берусь ничего утверждать – дело обошлось без свидетелей. Был скандал, были показательные обмороки, вызов скорой и участкового, требование головы «бешеного зверя» на экспертизу и прочие безобразия. В этой шумной и отвратительной возне – по крайней мере, для меня, еще помнящего о разбросанных на дороге гвоздях – остаются без ответа многие вопросы, но я решил оставить их про себя. И, дабы исключить возможность повторных скандалов, предложил тетушке Ундине переписать на нас второй этаж. За это я соглашался считать договор о присмотре за домом не утратившим силы, то есть, таким образом в течение двадцати лет она выручила бы за этаж сумму, каковая в полтора-два раза превысила бы его рыночную стоимость. Тетушка Ундина, как ни странно, ответила решительным отказом. И даже заявила, что подумывает об обратном – о том, то есть, чтобы выкупить первый этаж. Я решил, что это шутка, и пребывал в своей уверенности до тех пор, пока тетушка Ундина не предложила Юлии цену за наш этаж – выверенную, до гроша, половину суммы, которую мы выписали ей весной. Сказать по правде, смекалистое сумасшествие этой женщины, замешенное на ее неуемном, если угодно,
Да: Карл по-прежнему ходит за моей женой, смотрит ей в рот и давно уже на побегушках у нее. Однажды в роще он показал ей заброшенную кирху, и Юлия выдумала чуть ли не возродить ее. Я, разумеется, к сему богоугодному мероприятию не допущен. Оно и понятно. В последнее время жена сочиняет себе новую духовную жизнь. По вечерам, если не бывает занята Мироном, она что-то пишет и вычерчивает, запершись в кабинете, говорит вполголоса по телефону, либо – что случается все чаше – принимает в столовой каких-то туманных артистических личностей. Артистические личности эти, как правило, неопрятны, прожорливы и имеют склонность к спиртному, к громкому хохоту и к отвратительному табаку. Одна такая туманная личность как-то заблевала нам все крыльцо. Я недоразумевал: как может быть связано святое дело возрождения храма с этими праздными, пьяными рожами? Выяснилось, что очень даже просто: Юлия действительно занималась восстановлением церкви (сюда вбухивались деньги с нашего общего счета), но не с тем, чтобы звать в церковь попов, а чтобы оборудовать в ней выставочный зал.