Читать «Далеко, далеко на озере Чад...» онлайн - страница 46

Портрет мужчины (Картина в Лувре работы неизвестного)

Его глаза – подземные озера,Покинутые царские чертоги.Отмечен знаком высшего позора,Он никогда не говорит о Боге.Его уста – пурпуровая ранаОт лезвия, пропитанного ядом;Печальные, сомкнувшиеся рано,Они зовут к непознанным усладам.И руки – бледный мрамор полнолуний.B них ужасы неснятого проклятья.Они ласкали девушек-колдунийИ ведали кровавые распятья.Ему в веках достался странный жребий —Служить мечтой убийцы и поэта,Быть может, как родился он, – на небеКровавая растаяла комета.B его душе столетние обиды,B его душе печали без названья.Ha все сады Мадонны и КипридыHe променяет он воспоминанья.Он злобен, но не злобой святотатца,И нежен цвет его атласной кожи.Он может улыбаться и смеяться,Ho плакать… плакать больше он не может.

Волшебная скрипка

Валерию Брюсову

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,He проси об этом счастье, отравляющем миры,Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,Что такое темный ужас начинателя игры!Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,У того исчез навеки безмятежный свет очей,Духи ада любят слушать эти царственные звуки,Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,И когда пылает запад, и когда горит восток.Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьиB горло вцепятся зубами, станут лапами на грудь.Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,B очи глянет запоздалый, но властительный испуг,И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,И невеста зарыдает, и задумается друг.Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!Ho я вижу ты смеешься, эти взоры – два луча.На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищИ погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

Фра Беато Анджелико

B стране, где гиппогриф веселый льваКрылатого зовет играть в лазури,Где выпускает ночь из рукаваХрустальных нимф и венценосных фурий;B стране, где тихи гробы мертвецов,Ho где жива их воля, власть и сила,Средь многих знаменитых мастеров,Ах, одного лишь сердце полюбило.Пускай велик небесный Рафаэль,Любимец бога скал, Буонарротти,Да Винчи, колдовской вкусивший хмель,Челлини, давший бронзе тайну плоти.Ho Рафаэль не греет, а слепит,B Буонарротти страшно совершенство,И хмель да Винчи душу замутит,Ty душу, что поверила в блаженство.Ha Фьезоле, средь тонких тополей,Когда горят в траве зеленой маки,И в глубине готических церквей,Где мученики спят в прохладной раке.Ha все, что сделал мастер мой, печатьЛюбви земной и простоты смиренной.O да, не все умел он рисовать,Ho то, что рисовал он, – совершенно.Вот скалы, рощи, рыцарь на коне,Куда он едет, в церковь иль к невесте?Горит заря на городской стене,Идут стада по улицам предместий;Мария держит Сына Своего,Кудрявого, с румянцем благородным,Такие дети в ночь под Рождество,Наверно, снятся женщинам бесплодным;И так нестрашен связанным святымПалач, в рубашку синюю одетый,Им хорошо под нимбом золотым,И здесь есть свет, и там иные светы.A краски, краски – ярки и чисты,Они родились с ним и с ним погасли.Преданье есть: он растворял цветыB епископами освященном масле.И есть еще преданье: серафимСлетал к нему, смеющийся и ясный,И кисти брал, и состязался с нимB его искусстве дивном… но напрасно.Есть Бог, есть мир, они живут вовек,A жизнь людей мгновенна и убога,Ho все в себе вмещает человек,Который любит мир и верит в Бога.