Читать «Быть Сергеем Довлатовым. Трагедия веселого человека» онлайн - страница 286
Елена Клепикова
Договариваемся о встрече у японцев в «Бамбуке»:
– Увидимся, сушимся и сашимимся. – А когда я заказываю темпуру, добавляет: –
Саша полагает, что в нем гармонично сочетается мания величия с комплексом неполноценности, и любит рассказывать истории и даже предыстории из своей жизни.
– Тебе следовало бы отмечать не день рождения, а день зачатия, – говорю я.
– Если бы знать, – вздыхает Саша.
– Чего проще! Отсчитай девять месяцев.
– Семь. Я из недоношенных.
Он был единственным ребенком на большую семью: адвокат-папа, которого прозвали «катафалк», был четырежды женат, и четыре раза замужем была его мама, но только последний их брак оказался результативным. Все бывшие супруги сохранили дружеские отношения, собирались вместе и баловали Сашу. Саша родился во время войны, на подходе его юбилей, а когда он родился, папа-адвокат-катафалк предупредил, чтобы ребенка не обрезали: «Кто знает, чем все это закончится».
– Я ему обкусала, – говорит его жена Майя, которая называет меня кисуленькой.
По-любому, Саша православный – в юности крестился.
Настаивает на том, что постриг и обрезание – аналогичные процессы, так как совершаются одним инструментом – ножницами. Не всегда: в древности обрезали каменным ножом – видел на ренессансных фресках и рельефах, а своими глазами – как раббаи откусывает крайнюю плоть у каких-то совсем уж ортодоксальных евреев: эка, куда меня занесло!
– Что мы сегодня празднуем? – спрашиваю я.
– Ну, Новый год… – говорит Саша.
– День обрезания Христа – с этого и началась Новая эра.
Когда у Саши, довольно рано, начались проблемы в школе с вызовом родителей, отец сказал матери:
– Я тебе дал деньги на аборт, а ты купила платье. Вот теперь сама и расхлебывай.
У Саши глагол короче и похлеще, но нельзя так нельзя.
– Что остается в памяти? – задумчиво говорит он. – Варфоломеевская ночь, Кристалл Нахт, первая брачная ночь.
– В первую брачную ночь редко кто теперь теряет девственность. Днем с огнем.
– А ты что, стоял со свечой?
Некоторые Сашины байки я знаю наизусть, но все равно слушаю как впервые – он еще классный исполнитель. Скажем, история с «Интуристом», куда Саша поступал работать и выдержал все экзамены, но потом директор по фамилии Гальперин говорит ему:
– Вы нам подходите. Но, понимаете, у нас процентная норма на евреев, только один я, а вы – Рабинович. Возьмите лучше фамилию матери. Как фамилия вашей матери?
– Кац.
– Вали-ка ты отсюда нах!
Когда мы с ним встречаемся, у нас обязательный тост за четвероногих – за наших собак и кошек. Я добавляю сюда трехмесячного беби от затесавшейся среди нас пары сравнительно молодых родаков. Мамаша не знает, обижаться ей или нет, что ее малявку приравняли к животному миру. Я напоминаю о загадке сфинкса: утром на четырех, днем на двух, вечером на трех. И чем собаки или кошки хуже нас? Ссылаюсь на Екклезиаста:
– Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?
По кругу идет фотка младенца, я пью за то, что они хорошо поработали. Саша смягчает мой тост:
