Читать «Дар над бездной отчаяния» онлайн - страница 144

– Как у тя, мавра ты чёрная, язык повернулся. Ты знаешь, как мне их жалко? Страсть. Ночью слышу, как Цезарь ворочается, вздыхает, я тоже не сплю. Думаю, лежал бы щас на зелёной траве под каким-нибудь баобабом с львицей. А тут прутья железные, мясо второго сорта. Иной раз плачу.

Будь моя воля, выпустил бы их и своим ходом до Африки гнал…

– Когда хмельной в клетке спишь, Цезарь всегда в другой угол уходит. Винный дух от тебя тяжёлый.

– Неужто отравляю? – Тернер в раздумье поставил стакан. – То-то он утром хвостом по бокам себя бьёт, а я не пойму, за чо злится…

На другой день перед выходом Григория на манеж подошёл Тернер, в красном фраке, лакированных сапогах, весёлый, зашептал на ухо:

– У тигрицы своей ночевал. Сказка и чудный трепет. Что ты ей сказал вчера?.. Ну шёлковая баба сделалась. Загремела музыка и чёрный мавр умчал Григория на манеж. После номера он Тернера не видел. Выступали акробаты, воздушные гимнасты, конники. Под овации и рёв зала выходил Стобыков, держа на каждой ладони по мальчику-статисту.

Стёпка звал в гостиницу пообедать и поваляться перед дневным представлением. Григорий не мог себе объяснить, почему остался на второе отделение. В перерыве манеж огородили высокой стальной сеткой. Под гром литавров Тернер вышел на манеж, посылая воздушные поцелуи публике. В малиновом сюртуке и чёрном цилиндре, блестел лаковыми сапогами. Он явно был в ударе. С шутками-прибаутками укладывал львов в ряд на манеж, сам ложился сверху. Заставлял всех девятерых хищников одновременно вставать на задние лапы. Целовался, ездил верхом… И всё без хлыста, легко, весело. Публика, чуя весёлый настрой, тут же полюбила его, хлопала, топала. В конце выступления Тернер сделал Кольбергу знак, решил показать «царский номер», подготовленный и опробованный им в Москве. Львов загнали в клетки. На манеже остался один Цезарь – могучий, с седой, до полу, гривой.

– А сейчас, почтеннейшая публика, вы сподобитесь узреть невиданный страшный и ужасный номер, – объявил Кольберг. – Никто в мире не рискует повторить то, что исполняет знаменитый укротитель хищных зверей, царь надо львами, великий мистер Тернер!

Григорий сидел на коляске в проходе, совсем рядом с манежем. Он уже видел этот номер в Москве. И всякий раз, замирая сердцем, глядел, как Цезарь, подволакивая огромные, будто лапти, лапы, подходил к Тернеру. Вот и тут ткнулся мордой в ладонь, сглотнул лакомство. Тяжко запрыгнул на тумбу. Оркестр смолк. Густо сыпалась барабанная дробь. Тернер снял с головы цилиндр. Кланялся на четыре стороны, мелькал лысиной. Барабанная дробь оборвалась. Сделалось тихо, будто в рядах никого не было. Тернер, улыбаясь во весь рот, обвёл взглядом ряды, подмигнул Григорию. Встал к Цезарю боком. Отработанным незаметным движением потянул льва за нижнюю губу. Зверь привычно разинул пасть. Тернер, все еще улыбаясь, нагнулся и, как печник в трубу, засунул голову в львиный зев. Григорий окаменел. Непостижимым образом он почувствовал: случится ужасное. Через секунду раздался хруст, долетевший до задних рядов, глухой вскрик. Тело Тернера красным комом упало на опилки. Лев прыгнул с тумбы и, будто прося прощения, лизал хозяину лицо. Тишина обвалилась визгами и криками. Зрители сбивались в проходах, лезли на спинки стульев, норовя получше разглядеть. «Он ему голову отгрызает!», – кричали из задних рядов. Выбежавшие на манеж служители загородили от Григория и льва, и жертву.