Читать ««Свет ты наш, Верховина...»» онлайн - страница 149
Матвей Григорьевич Тевелев
Ступа просит у суда разрешения задать вопрос свидетелю.
— Скажите, свидетель, кто приказал вам идти в колонне похода?
— Мне? — и костлявые руки Сабо, описав дугу, коснулись кончиками пальцев груди. — Мне?.. Никто, пане. Я бедный человек и шел вместе со всеми.
— Откуда?
— Из Заречья, пане. Я там служу конторщиком при лесопильном заводе.
— Вы, должно быть, хотели сказать: не «служу», а «числюсь».
Сабо вбирает голову в плечи.
— Не пойму, пане.
— Что ж тут непонятного, — усмехается Ступа, — конторщик, которого редко видят в конторе.
— Я больной человек, пане, и кроме того…
Наступает пауза.
— Что? — спрашивает Ступа. — Вы выполняете другие поручения?
— Да, — нехотя подтверждает Сабо.
— Чьи?.. Воина Христова?
Звонок судьи.
— Суд не интересуют служебные обязанности свидетеля. Это не имеет никакого отношения к делу.
— Весьма существенное, — возражает Ступа. — Лесопильный завод, на котором числится конторщиком свидетель, принадлежит пану Балогу, родному брату священника Стефана Новака, если не самому Новаку, — фигуре ныне весьма заметной среди националистов и клерикалов на Подкарпатской Руси. Кроме того, «Воин Христов» — это псевдоним пана Стефана Новака. И если напомнить свидетелю о его разговоре в корчме Чинадиева накануне голодного похода с Иваном Гуртяком — правой рукой «Воина Христова», то перед нами встанет истина.
— В чем она? — отрывисто, хмуро посмотрев на Ступу, спросил судья.
— В том, что выстрел был провокационный. В том, что свидетели обвинения и стрелявший — он стоит перед нами тоже в качестве свидетеля — оплачены либо националистами, либо клерикалами. Я вторично прошу суд допустить к свидетельским показаниям служанку корчмы Елену Сабодаш, которая слышала разговор свидетеля с паном Гуртяком.
— Суд не может удовлетворить просьбу защиты, — произнес судья, порывшись в бумагах.
— По какой причине на этот раз? — спросил Ступа.
— Елены Сабодаш нет в Брно.
— Но она была здесь утром! — воскликнул Ступа.
— А сейчас нет. И местонахождение ее нам неизвестно.
Ропот проносится по залу. Я вижу, как трудно сдерживать негодование Ступе. И сквозь ропот слышен его голос:
— Защита настаивает в своем утверждении, что выстрел и все последовавшее за ним — провокация, как провокационны и сообщения о тяжелом состоянии пана Поспишил а, жизнь которого якобы в опасности.
— Доказательство! — выкрикнул прокурор.
— Извольте, — ответил Ступа. — Пуля задела мякоть правой руки. В Мукачеве Поспишилу сделали перевязку и отправили в Прагу. Но пан Поспишил не был оставлен в больнице пражским врачом. Удивительный случай в медицинской практике: тяжело раненный человек, жизнь которого в такой опасности, совершает прогулки по саду близ Праги и, я полагаю, посмеивается над тем, что о нем печатают чуть ли не некрологи.
— Подтверждение!
— Прошу суд вызвать свидетеля защиты доктора Йозефа Стоянского, врача пражской больницы…
Доктора Стоянского вызвали после короткого перерыва.