Читать ««Свет ты наш, Верховина...»» онлайн - страница 148

— Наступают трудные времена, пане Белинец, — произнес он. — Я и раньше не был в восторге от того, что творилось у нас, а сейчас и подавно. Пора вмешаться честным людям в эту чертову политику.

У Марека я пробыл до вечера и, вернувшись в гостиницу, постучал в номер Ступы.

Ступа был уже у себя.

— Встретили кого-нибудь на лестнице? — спросил он, когда я прикрыл за собой дверь.

— Да, двоих: старика и еще какого-то молодца.

— Вот, вот, они есть посланцы чешских патриотов! Как звучит! А на самом деле посланцы наших доморощенных наци…

И Франтишек Ступа рассказал мне следующее.

Весь день он пробыл в суде и, возвратившись в гостиницу, застал ожидавших его в вестибюле старика в котелке и еще какого-то бравого, пышущего здоровьем мужчину. Ступа не знал этих людей, а они не назвали себя.

— Нам бы хотелось поговорить с паном Ступой, — приподняв котелок, сказал старик.

Зашли в номер. Ступа пригласил посетителей сесть, но они не сели.

— Пане, — заговорил старик, строго глядя на Ступу красными глазами, — нас прислали к вам чешские патриоты. Мы знаем, что вы коммунист, и это прискорбно для почитающих ваш талант честных чехов.

— Не думаю, — улыбнулся Ступа.

— Прискорбно, — настойчиво повторил старик. — Вы коммунист, но вы все-таки чех. Вы должны отказаться защищать какого-то там словака или русина, стрелявшего в чеха.

— Я защищаю ни в чем не повинного человека.

— Это определит суд, — вмешался молчавший до сих пор спутник старика. — Но без вас, пане Ступа, так хотят чехи.

— Уж не вы ли их здесь представляете? У вас нет с ними ничего общего. Чехи — народ сердечный, прямой, честный.

И без того бледное лицо старика совсем побелело от злости.

— Значит, вы полагаете, что мы не чехи?

— Не полагаю, — поправил Ступа, — а твердо убежден в этом.

Старик надел котелок.

— Честь имею, пане Ступа. Будем надеяться, что этот процесс будет последним в вашей адвокатской карьере.

— Мой последний судебный процесс еще впереди, — резко сказал Ступа, — но на нем я буду уже не защитником, а обвинителем.

— Не нас ли вы собираетесь судить? — усмехнулся бравого вида мужчина.

— Обязательно! И вас и то, что таких, как вы, породило.

Суд над Горулей происходил в большом мрачном зале, стены которого были обшиты темным деревом. Под самым потолком висела тусклая люстра, освещавшая лишь середину помещения. По краям судейского стола были водружены два старинных кованых канделябра. Слабое пламя свечей бросало желтоватый свет на лица сидевших за столом.

Входя сюда, я подумал, что свечи эти, должно быть, зажигаются здесь в особо важных случаях, когда присутствующим хотят напомнить, что со времен святой инквизиции прошло не так уж много времени.

…Судебное заседание длится уже по крайней мере час. Обвинительное заключение прочитано. Идет допрос свидетелей. Первый из них — Сабо! Нет, я не обознался тогда у сельской площади… Подавшись тощим корпусом вперед, преисполненный сознания, что от его слов зависит судьба подсудимого, Сабо с наглым упоением трусливого, но находящегося под высокой защитой человека дает показания. Да, конечно, он сам видел, как стрелял Горуля, видел собственными глазами! Выхватил из кармана вон тот револьвер, что лежит на столе, и выстрелил в высокочтимого пана. Это святая правда!