Читать «Горшок черного проса» онлайн - страница 41

— Я это к тому спрашиваю, чтобы самому сказать, — подмигнув, пояснил Жилин.

«Какой наглец!» — подумал Найденов, нахмурившись. В другой обстановке он бы показал, как задавать подобные вопросы, но сейчас он всецело от Жилина зависел и был обязан ему своим существованием. Поэтому ничего не оставалось, как мрачно выдавить:

— Было дело.

— Не считал, стал, быть? Я тоже, — вздохнул Жилин, и по этому вздоху трудно было понять, о чем он сожалеет: о том, что убивал, или о том, что не считал своих жертв.

— Я убивал врагов, — сказал Найденов жестко. — Я воевал. В меня стреляли — и я тоже стрелял. И не жалею об этом.

— А што жалеть, вашбродь? Вот меня, например, кто жалел? Никто. А почему я должен бил жалеть? Вот ты, вашбродь, говоришь, что врагов убивал. Да люди — все враги друг другу, как я разумею. Только одни из них вроде волков или тигров, а другие вроде овец. Одному на роду написано съедать других, я другому — быть съеденным. Закон тайги! Вот и весь сказ! — Он тяжело опустил свою короткопалую, заскорузлую ладонь на стол.

«Ницше за твои слова расцеловал бы тебя прямо в немытую рожу и даже не вздрогнул бы от омерзения…» — со злостью, подумал Найденов, а Жилин, словно уловив его настроение, поспешил сменить тему разговора:

— А что, вашбродь, хорошую я тебе вестю сообщил насчет войны?

— Да, Егор Власыч. Но видно, что затеяно все по большому счету.

— Ты, вашбродь, если все хорошо будет, за меня словечко замолви. Ты скажи начальству своему, что я завсегда душой был ваш, что собою рисковал, а помогал вам, спасал!

— Скажу, Егор Власыч.

— Уж ты посодействуй, вашбродь, мне при законной власти, когда она придет. Я бы дело здесь поставил с размахом, широко. Все Пермское бы работало не поодиночке, а в одной, значит, упряжке… Эх-ма… — Он сжал бороду в кулаке.

— Посодействую, Егор Власыч, — обещал Найденов, а сам думал, что вряд ли будет стараться для этой гориллы; если же что и сделает, то лишь после того, как вырвет обратно из его лап все свои деньги, золото и драгоценности, которые он обменял у Жилина в течение прошлых лет на муку, соль, сахар, мануфактуру и боеприпасы.

Только теперь ему стало понятно истинное лицо Жилина и его планы. Нет, не только из чувства благодарности за спасение от расстрела помог он Найденову с женой добраться до Пермского, втайне от сельчан приютил у себя, а затем укрыл в зимовье в горах, где они живут и по сей день. Сколько уже отдал ему Найденов золотых рублей, дорогих камней и колец… Впрочем, Жилин, наверное, не постеснялся бы даже ценой жизней Найденова и Наташи забрать все это одним разом, если бы не ждал страстно возврата белых, не рассчитывал на поддержку Найденова. Вот почему тот мог чувствовать себя в относительной безопасности, особенно сейчас, когда начался конфликт на КВЖД и явственно предполагались большие перемены.

А Жилин, словно в подтверждение этих мыслей, становился все словоохотливей, все угодливей и щедрей.

— Вашбродь, — говорил он, — я все для тебя припас: и мучицы, и маслица сливочного, и сахара. И порох есть, и соль. А это от меня супружнице вашей. Конфеты. Деньги? Что ты, вашбродь, никаких денег! Что для меня деньги! Вот еще платок для супружницы вашей, Натальи Ксаверьевны!