Читать «Записки купчинского гопника» онлайн - страница 34
Глеб Валерьевич Сташков
– Этот если и ляжет в постель, то один, – засмеялась буфетчица. – Так до могилы один и проваляется.
Аркаша не выдержал. Он готов был сносить наши издевки. Издевки местной детворы. Но вынести насмешки симпатичной буфетчицы Аркаша не смог.
– Иной раз не грех позволить себе толику безумства, – сказал Аркаша и хлопнул ликера, после чего потребовал водки.
Дальнейшее не нуждается в описании. Как всякий трезвенник, Аркаша быстро захмелел, не понимая этого. Ему казалось, что он остроумен и вальяжен.
– Ничего страшного, – сказала пианистка, когда дискотека закончилась. – На самом деле он хороший. Просто развезло беднягу с непривычки.
Несмотря на сочувствие, пианистка старалась держаться от Аркаши подальше. На ее беду, держаться поближе к нам было еще хуже. У нас начались неприятности. Из-за буфетчицы.
На выходе нас окружила толпа молодых людей. Не шибко большая толпа, но для нас – достаточная. Пианистка упорхнула в неведомом направлении.
– Поговорим? – предложили молодые люди.
Вопрос не предполагал отказа.
– Это человек, видевший смерть, – зачем-то сказал я, указывая на Толика.
– Сейчас он увидит еще одну смерть. Твою, – сказал бритый наголо человек.
– Погоди, – вмешался другой человек, тоже бритый наголо. – Это же Толик.
– Вовик! – воскликнул Толик, и трудно было понять, чего в его голосе больше – восторга или испуга.
– Толик! – закричал второй бритый, и в его голосе определенно содержался беспримесный восторг. – Братва, это Толик! Мы с ним на День ВДВ бухали.
Десантник Вовик заключил в объятия спецназовца Толика.
– Хрен с ней, с буфетчицей, – кричали все вокруг. – Бухнем от души! Доставай! Наливай!
Я повторил сентенцию Ронсара про постель и могилу. Большого успеха не имел, но кое-как прокатило.
Мы славно выпили. Нас проводили до железнодорожного моста и даже подарили на прощание литр какой-то сивухи.
Тут надо отметить, что с правобережного Толмачева в левобережное люди ходят через железнодорожный мост. Напрямик. На машине нужно делать большой крюк, чтобы проехать через автомобильный мост.
Мы вернулись в наше – деревенское – Толмачево и уселись на автобусной остановке. Если кто в Толмачево пьет, то всегда на автобусной остановке.
Про Аркашу с пианисткой мы забыли. И вдруг он подкатывает. На мопеде. Бухой в дупелину.
– А где пианистка? – спрашиваем мы.
– Потерялась, – говорит Аркаша и смеется.
– Как потерялась?
– Сказала, что вас собираются убивать. Потребовала, чтобы я немедленно отвез ее домой.
– И ты бросил товарищей в беде?
– Я… я хотел… я не хотел… не мог, – бормочет Аркаша и лезет целоваться. Ко всем по очереди.
– А дальше? – спрашиваем мы.
– Дальше мопед заглох.
– Где?
– На Киевском шоссе.
На Киевском шоссе – это километрах в семи.
– Но ты же, – говорим, – как-то доехал.
– Дайте выпить.
Мы налили Аркаше полстакана.
– Я мопед заводил, заводил… заводил, заводил… и вдруг он поехал.
– Ты уехал и бросил пианистку черт знает где?
– Я хотел развернуться, но не смог.
– Идиот.
– Я не идиот, – кричит Аркаша. – Я сейчас мопед заведу и поеду за ней. За моей, – говорит, – пианисткой.