Целый день я сегодня бродил по знакомым местам, Удивляясь тому, что их вижу как будто впервые. Чуть вздыхала Нева, поднимаясь к горбатым мостам, Вдоль проспектов цепочкой бежали огни золотые. Летний сад за решеткой качался в сырой полумгле, Чуть касалось щеки дуновенье просторного оста, И разбрызгивал лужи трамвай, отражая в стекле Клочья розовых туч да иглу над громадою моста. В этот вечер откуда-то хлынула в город весна, Рассекая все небо полоской зеленой и красной. И сверкала на Невском, шумела толпой сторона, Та, которая прежде была «при обстреле опасной».
1945
Гвоздики
Вдоль Невского автобусы гудели. Лилась толпа. Игла была ясна. Кто помнил, что когда-то при обстреле Была опасна эта сторона? Теперь здесь все привычно и знакомо. Но задержись, хотя б на краткий миг, Перед плитой на сером камне дома И огненным под ней пучком гвоздик. Кто положил их? Ленинградец старый, Бывалый ополченец грозных дней? Вдова, вся в черном? Юноша с гитарой? Или студентка с челкой до бровей? А может быть, девчушка, галстук красный Наследница и горя, и побед — Стояла здесь, на «стороне опасной», И слушала, что говорил ей дед? Текло с Невы дыхание прохлады, Витринами сверкал обычный дом Перед притихшей внучкою Блокады, Которой все казалось только сном. И ярче, чем снарядов посвист дикий, Давно похороненный в тишине, Пылали победившие гвоздики На этой солнцем залитой стене.
Елена Рывина
Возвращение в Пушкин
Если ваше детство тоже пробежало Переулком Ляминым в Детское Село, Если переулок Лямин И для вас, как тихий голос мамин, — Вы поймете острой боли жало, Что в те дни в меня вошло. По садам, где каждую ограду, Каждый кустик знаю наизусть я, Ходит хлюст особого отряда, Хлыстиком сбивая этот кустик. Снится мне осадными ночами Старый парк мой, весь заросший, мшистый, Статуи с закрытыми очами, Не глядящие в глаза фашиста. Старые Дианы и Цирцеи, Детство мне взлелеявшие, где вы? Не стоит под аркою Лицея Мститель, задохнувшийся от гнева. И когда заговорили пушки Самыми родными голосами, На рассвете я входила в Пушкин, Он еще дымился перед нами. Но уже не девочка входила В порохом покрытые владенья Снегом припорошенных полян — К женщине с седыми волосами Подполковник Тихонов склонился: — Вам нехорошо? Не надо плакать, Стыдно же, товарищ капитан! — Нет, мне хорошо, но мне не стыдно, Разрешите, пусть они прольются. Слишком долго я копила слезы — потому и стала я седой. Не могу о тех я не заплакать, Кто со мною в Пушкин не вернется, Из кувшина Девы не напьется, К Пушкину на бронзовой скамейке Не придет, — а я пришла домой!
