Читать «Пристрастие к некрасивым женщинам» онлайн - страница 70

«Но ведь книги обрекают на одиночество», – посчитал уместным сказать я. Она посмотрела на меня, ожидая продолжения, несомненно полагая, что я говорю не о наслаждении чтением, а об одиночестве писателя, за которого она меня приняла и на которого я был похож, потому что пожираю глазами мир, как она сказала. Но можно было бы помечтать и о более красивом лице. Мы постоянно к этому возвращались: телосложение, внешний вид, вечное отвращение или неудобство, вызванное лицом. Я следил за грациозными движениями двух игравших в бадминтон девушек в шортах и почти обнаженными, купавшимися в лучах заката грудями молодой женщины, глаза которой в солнцезащитных очках были устремлены в сторону Великобритании, словно она хотела, чтобы мы вернулись к книгам, к Шатобриану, покоящемуся там, у моря, в одиночестве. Его навещают днем туристы, большинство из них не знают, кто этот «французский писатель», лежащий под камнем без указания имени, и оставляют жирную бумагу и объедки. Во время высокого прилива он остается в одиночестве, которое он любил из принципа и позерства больше, чем из фатализма. Шатобриан никогда не бывал так одинок, как я, разве только когда писал. Да, работа над книгой – это единственная возможность оставаться в одиночестве, не считая сексуального одиночества и сна. Именно это я и сказал молодой женщине, и она посмотрела на меня так, словно я упомянул Шатобриана только для того, чтобы поговорить о себе.

– Великолепный Шатобриан, – написала она на бумаге.

– А известно ли вам, что он был совсем невысокого роста?

– Вы говорите так, словно он был урод.

Клер покраснела, потом повернулась ко мне, подняла очки на лоб, прямо взглянула мне в глаза. Чтобы я посмотрел на нее, она похлопала меня по спине. Я чувствовал, что она готова была взять мое лицо обеими руками и притянуть к своему. И добавила, медленно шевеля губами, слова оставались непроизнесенными, в надежде, что я смогу прочесть их по губам, как это сделал бы глухой. А потом написала: «Ни вы, ни я – не красавцы. Мы это знаем, всегда знали и от этого страдали. И еще будем страдать. Однако мне с вами хорошо. Видите, я смелее вас. Женщины всегда смелее мужчин…»

Чтобы прочесть это, я присел на пляжное полотенце и так приблизился к ней, что мое плечо соприкасалось с ее, заставляя меня вздрагивать и снова стремиться к этому контакту. Я стал прижиматься к ней все сильнее, но не так, как это делает какой-нибудь соблазнитель в семейном пансионе или на пляже, а как мужчина, который знает, что женщина понимает его намерения и не желает ничего другого, но требует соблюдения приличий. И она добавила, прежде чем уйти: «А вы не слишком торопите события?»