Читать «Святитель Филипп Московский. Вехи русской православной истории» онлайн - страница 37

1

Едва успели осветиться

На долах первые стога,

Как стайкою отроковицы

Из городских ворот в луга

Пошли за спелой земляникой.

За ними отроков с пяток –

Сторожа – кто с ножом, кто с пикой,

В лучей разлившийся поток

С веселым смехом устремился

(Разбойный люд, что по лесам

Близ града стольного таился,

Озоровал то тут, то там.)

По чуть всхолмленной луговине,

Перекликаясь, разбрелись –

Румяны, веселы, невинны…

А солнышко взбиралось ввысь,

И наполнялись туесочки.

Рубаха – рядом сарафан;

А кое-где и в одиночку –

Не всякой Марьюшке Иван.

Сбирают ягоду да споро.

Над чем хохочут, что поют?

О чем заводят разговоры?

Знать, молодым везде приют.

«Взгляни-ка, Марьюшка, взгляни-ка,

Как благолепен здесь покой;

Как дружно рдеет земляника…

Не видел прежде я такой.

И небо близкое какое…

Его густая синева,

Как верный страж при том покое…

Как зелена в лугах трава

Опять налитая к покосу…

Как дольний лес смыслен [119] и тих…

Как воспаряют к небу росы…

И в мире кроме нас двоих

Нет ни души», – он взором чистым

На суженую посмотрел.

Встречь, светом ровным и лучистым,

Ее счастливый взгляд горел.

Был сызмальства он к ней просватан;

Был сговор быстр без суеты.

Уж знаема была и дата

Венчанья в храме Всех Святых.

Христову славу умножая,

Они тотчас пойдут к венцу,

Как схлынет праздник урожая.

Вот только бы поспеть отцу…

На холм взбежали, как взлетели,

Небесным счастием светясь;

Хлеба дозревшие желтели,

Меж весей [120] дальних колосясь.

И ведом был влюбленной паре

Весь мир, но только не печаль.

Плечо к плечу Иван да Марья

Во все глаза глядели вдаль.

2

По небу синему беспечно

Неслись куда-то облака;

На кручах в зелени приречной

Купались круглые бока

Тесовых кровель. Стен могучих

Кой-где заметен абрис был;

И в толчее чужих созвучий

Зрел пристаней торговый пыл.

Дорога, убранная тесом,

От городских ворот к реке

Петляла по крутым откосам

И разбегалась на песке

У кромки вод к восьми причалам;

Вкруг них теснились корабли;

Их мерная волна качала

И стражи крепко стерегли.

К стене амбара привалившись,

Дремал лабазник [121] пожилой.

Под вязом плотник, разрезвившись,

Играл секирой и пилой.

Другой лабазник у амбара

(Не время дурака валять),

Взимая мытное с товара,

Досматривал усердно кладь.

Остов ладьи на солнце ярком,

Кичился снежной белизной;

Над ним сердитый ворон каркал.

К беде? К дождю? В такой-то зной?

Суда, неспешно отплывая,

Ветрила ставили. Они

Влекли дары чужого края

Путем варяг в иные дни –

Прочь от Перуновых мистерий,

От домотканого холста,

От холодящих суеверий

Под сень привычного Креста.

Их провожал недвижным взглядом

Среброголовый исполин [122] ,

Взнесенный девственным обрядом

На гребень киевских былин.

И мощь, и сдержанную роскошь

Как первый среди равных он

Являл. Даждьбог, Сварог и Мокошь,

Род и Симаргл [123] – весь пантеон

Богов славянских с ним в покоре

Соседствовал. Им ли пропасть,

Когда от моря и до моря

Простерлась их (но их ли?) власть.

3

Монах – смиренный перехожий –