Читать «Мгновенье на ветру» онлайн - страница 96

На дворе ночь, непогода, ревет ветер, свирепствуют волны, а в пещере тихо, уютно. Они сидят у костра, над головой неслышно носятся летучие мыши, вокруг, на стенах, знакомые рисунки, в углу поленница дров, сушатся свежие шкуры, высушенные уже выделаны и сложены, тут же узел с вещами, которые они принесли с собой, ее зеленое платье, каросса — она сшила ее из шкур сухожилиями и тонкими полосками кожи, — ее коллекция раковин и крабов, рога антилопы, несколько снизок вяленого мяса, самодельная корзина с сушеными фруктами, его инструменты, оружие. Их дом. И в свете костра они, он и она, рядом, вместе.

Она стряпает ужин — жарит рыбу и большие мясистые грибы, которые он принес из леса, он плетет корзину, чтобы ловить раков.

Он поднимает глаза от работы и тихо глядит на нее.

— Знаешь, чего я хочу? Сына. Он помогал бы мне ставить сети.

— Ни за что! Я не пущу детей в море. Ты их утопишь.

— Господь с тобой, я их сразу же научу плавать, как только ходить начнут, будут нырять не хуже тюленей. А когда мы состаримся, они будут ухаживать за нами.

— Хочу, чтобы сын был похож на тебя.

— Нет, сначала ты родишь мне дочь, — возражает он. — В точности такую, как ты. Она будет расти у меня на глазах, и я увижу, какой ты была раньше, когда я тебя не знал. Мне важно и дорого все, что касается тебя.

Они уже давно играют в эту игру — мечтают, строят планы, будто и сами верят, что все это сбудется. Но вдруг она глядит на него через пламя и спрашивает:

— Ты в самом деле думаешь, что у нас когда-нибудь будут дети?

— Конечно.

— Почему ты так уверен?

— Я — мужчина, ты — женщина.

— А та твоя девушка, рабыня, у нее был от тебя ребенок? — спрашивает она и лишь потом спохватывается.

— Откуда мне знать? — Он сразу замкнулся. — Я же тебе рассказывал: ее продали.

— Да, конечно, я просто забыла. Прости.

— Почему ты спросила?

— Если бы я только знала наверное, что у нас могут быть дети, насколько мне было бы легче!

— Да почему ж им не быть? Ты ведь была уже беременна.

— Была. Но ребенок погиб в моем чреве.

В первый раз за все время она решилась заговорить о своем ребенке, в первый раз призналась ему, что ничего не забыла.

— Я часто думаю, что с ним случилось? Что они с ним сделали?

— Не все ли равно?

— Нет, не все равно. Это был мой ребенок. А его из меня исторгли. Там, в вельде, похоронили частицу меня. И я иногда… — Она вздрагивает, точно в ознобе, нерешительно глядит на него. — Сегодня ночью я видела сон.

— Какой же?

— Мне снилось, будто меня похоронили в дикобразьей норе. Потом пошел дождь, и я начала прорастать, как горох или семя пшеницы, я пробивалась сквозь землю, но ноги у меня не шевелились, это были не ноги, а корни, они ушли слишком глубоко. Я машу ветками, кричу, зову на помощь, но никто меня не слышит, потому что я дерево. И я одна на огромной равнине, а вокруг грифы.

Подтянув колени к подбородку, она кладет на них голову и, сжавшись в комочек, замирает.

— Это же только сон.

— Погиб мой ребенок. А что будет со мной?

— Зачем задавать столько вопросов?

— Неужели все наши страдания попусту? Не может быть, — в волнении говорит она. — Зачем мы страдаем? Ради чего? Какой смысл в страдании? Мы рождаемся на свет, живем, умираем, — и это все? Конец? Только-то и всего? — Она глядит на него в страхе. — А если мы здесь состаримся и… и что-то с нами случится, ведь никто потом не найдет наших следов. Никто даже знать не будет, что мы жили на свете.