Читать «Мгновенье на ветру» онлайн - страница 81

Обед, рабыни тащат к столу лавки без спинок, несколько колченогих стульев («Эх, починить бы надо эту ножку, еще зимой сломалась, хозяюшка села, она и подломилась, а хозяйка у нас до сих пор хромает, да еще водянка у бедняжки, вон как ее разнесло»), семья рассаживается строго по старшинству, хозяин положил локти на голый дощатый стол, во рту у него трубка, на голове шляпа, возле левой руки кружка с чаем. На столе маисовая каша с тыквой, батат, накрошенный в молоко хлеб из неразмолотых зерен, иногда кусок вяленой оленины. Трапеза проходит в молчании. Ты не захватила вилку и нож? Не важно, ешь руками. Из бочонка, который принесли специально в честь гостей, радушные хозяева нацеживают мужчинам по рюмочке бренди из виноградного жмыха. Никому не приходит в голову предложить немного даме.

Наступает вечер, и старая служанка-рабыня наливает в лохань воду, с трудом стаскивает с хозяина грубые сапоги и моет ему ноги сваренным из жира домашним мылом, а помыв, вытирает рваной тряпкой; потом в той же воде моют ноги жена и дети, потом наступает черед гостей — «Нет, нет, спасибо, я не буду». Ужинают, потом читают Библию. После долгой молитвы, пока рабы убирают со стола и моют посуду, женщины собираются в уголке у очага — Элизабет тоже садится с ними — и тихонько шепчутся о женских хворях, рассказывают, кто как лечит круп у детей, кто как печет пирог из сладкой тыквы, как делает бренди из листьев баку, жалуются на нерадивость слуг. Мужчины остаются у стола, пьют вино и курят трубку, беседуют зычными голосами о коровах и овцах, о гусеницах и саранче, кто-то рассказывает, как затоптал бушмена конем, другой — как бил готтентота ногой в пах, толкуют Апокалипсис.

Наконец отходят ко сну. Рабы устраиваются в кухне, семья ложится в спальне — в тесноте, да не в обиде, у супругов кровать с медной спинкой, дети на тюфяках на полу; гостей приглашают расположиться там же. Вы предпочитаете ночевать в фургоне? Как вам будет угодно. Чувствуйте себя как дома, здесь все к вашим услугам, не стесняйтесь… Ах, тут ваша супруга, виноват, доброй вам ночи.

Люди моего племени…

Элизабет снова встает, ей делается невыносимо душно, скорей на крыльцо. Адама все еще нет. Солнце село, птицы сонно перекликаются, устраиваясь на ночлег. Мир стал огромным, раздвинулся вширь и вглубь.

Он больше никогда не вернется.

Что ж, может быть, так и лучше. Почему я должна без сопротивления идти к тебе в неволю? Это унизительно. Ведь я порвала свои путы, я освободилась от всего, что меня сковывало, от Капстада и от Эрика Алексиса Ларсона, от людей моего племени, от моего ребенка, освободилась от прошлого и от будущего. Я не имею права снова себя закабалять — ведь именно кабала меня и ждет. Ты думала, бывает иначе? Думала, человеку дано встретить другого и никогда уже с ним не расстаться? Ты забыла: мы всего лишь люди, и никуда нам не деться от нашего страха, душевного убожества, вероломства. Вот и ты покинул меня, видишь?